Сценарная теория Э. Берна.

Сценарная теория, развиваемая с середины 50-х годов американским психотерапевтом Э. Берном, объясняет процесс выбора профессии и профессионального поведения тем сценарием, который формируется в раннем детстве. В сценарной теории утверждается, что сравнительно малое число людей достигает полной автономии в жизни; в важнейших аспектах жизни (выбор профессии, брак, воспитание детей и т.д.) люди руководствуются сценарием, т.е. программой поступательного развития, своеобразным жизненным планом, выработанным в детстве (до 6-летнего возраста) под влиянием родителей и определенным поведением человека.

Сценарная теория обращает внимание на то, что человек, руководствующийся неосознанно сценарием, не является субъектом выбора профессии.

Теория профессионального развития Д. Сьюпера.

По мнению Д. Сьюпера, индивидуальные предпочтения и типы карьер можно рассматривать, как попытки человека осуществлять Я-концепцию. Я-концепция представлена всеми теми утверждениями, которые личность желает сказать о себе. Все те утверждения, которые субъект может сказать относительно профессии, определяют его профессиональную Я-концепцию. Профессиональная Я-концепция может быть также получена путем ранжирования профессий по степени их привлекательности или путем принятия действительной профессии испытуемого за утверждение его Я-концепции. Таким образом, многочисленные профессиональные выборы могут быть в разной степени совместимы с личностными Я-концепциями. Субъект выбирает профессию, требования которой обеспечат ему выполнение согласующейся с его Я-концепцией роли.

Практически все теории профессионального развития имеют своей целью предсказание следующего: направление профессионального выбора, построение карьерных планов, реальность профессиональных достижений, особенности профессионального поведения на работе, наличие удовлетворенности от профессионального труда, эффективность образовательного поведения личности, стабильность или смена рабочего места, профессии.

Рассмотрим некоторые направления, теории профессионального развития личности, в которых обсуждается сущность и детерминация профессиональных выборов и достижений.

Психодинамическое направление, имея своей теоретической основой работы З.Фрейда, обращается к решению вопросов детерминации профессионального выбора и удовлетворенности личности в профессии, исходя из признания определяющего влияния на всю последующую судьбу человека его раннего детского опыта. Профессиональный выбор и последующее профессиональное поведение человека объясняются как обусловленные рядом факторов: 1) структурой складывающихся в раннем детстве потребностей; 2) опытом ранней детской сексуальности; 3) сублимацией как общественно полезного смещения энергии основных влечений человека и как процесса защиты от заболеваний из-за фрустрации основных потребностей; 4) проявлением комплекса маскулинности (З.Фрейд, К. Хорни), "зависти к материнству" (К.Хорни), комплекса неполноценности (А.Адлер).

Сценарная теория, развиваемая с середины 50-х гг. американским психотерапевтом Э. Берном, объясняет процесс выбора профессии и профессионального поведения тем сценарием, который формируется в раннем детстве.

В сценарной теории утверждается, что сравнительно малое число людей достигает полной автономии в жизни; в важнейших аспектах жизни (брак, воспитание детей, выбор профессии и карьера, развод и даже способ смерти) люди руководствуются сценарием, т.е. программой поступательного развития, своеобразным жизненным планом, выработанным в раннем детстве (до 6-летнего возраста) под влиянием родителей и определяющим поведение человека.

Для того, чтобы "хорошие" карьерные сценарии действительно имели место, необходимо выполнение ряда условий: родители желают передать, а ребенок готов, предрасположен к принятию этого сценария; у ребенка должны быть развиты соответствующие сценарию способности и не противоречащие содержанию сценария жизненные события; оба родителя должны иметь собственные сценарии "победителей" (т.е. их собственные сценарии и антисценарии совпадают).

В структурном разделе сценарной теории дается объяснение содержанию профессиональных выборов в связи со строением личности субъекта и доминированием одного из состояний "Я" (Родителя, Взрослого, Ребенка). Для некоторых людей доминирующее состояние "Я" становится "главной характеристикой их профессии: священники - в основном Родители; диагносты - Взрослые; клоуны - Дети". Личность, ведущая себя как догматический Родитель - напряженно работающий и обладающий чувством долга человек, осуждающий, критикующий других и манипулирующий другими, как правило, выбирает профессии, связанные с реализацией власти над другими людьми (военные, домохозяйки, политики, президенты компаний, священнослужители). Личность, ведущая себя как постоянный Взрослый, беспристрастна, сосредоточена на фактах и логике, стремится обработать и классифицировать информацию в соответствии с предыдущим опытом. Такие личности выбирают профессии, где не надо иметь дело с людьми, где ценится абстрактное мышление (экономика, вычислительная техника, химия, физика, математика). Согласно теории профессионального развития Д. Съюпе-ра, индивидуальные профессиональные предпочтения и типы карьер можно рассматривать как попытки человека осуществлять Я-концепцию, представленную всеми теми утверждениями, которые личность желает сказать о себе. Все те утверждения, которые субъект может сказать относительно профессии, определяют его профессиональную Я-концепцию. Те характеристики, которые являются общими как для его общей Я-концепции, так и для его профессиональной Я-концепции, образуют словарь понятий, который может быть использован для предсказания профессионального выбора. Так, например, если субъект думает о себе как об активном, общительном, деловом и ярком человеке и если он думает о юристах в таких же понятиях, он может стать юристом.

Теория профессионального выбора американского исследователя Холланда, развиваемая с начала 70-х гг., выдвигает положение, что профессиональный выбор обусловлен тем, какой тип личности сформировался.

В западной культуре можно выделить б типов личности: реалистический, исследовательский, артистический, социальный, предпринимательский, конвенциальный. Каждый тип - продукт типичного взаимодействия между многообразием культурных и личностных факторов, включая родителей, социальный класс, физическое окружение, наследственность. Из этого опыта личность выучивается предпочитать некоторые виды деятельности, которые могут стать сильными увлечениями, приведут к формированию определенных способностей, обусловят внутренний выбор определенной профессии:

1. Реалистический тип имеет следующие характеристики: честный, открытый, мужественный, материалистический, настойчивый, практичный, бережливый. Его основные ценности: конкретные вещи, деньги, сила, статус. Он предпочитает ясные, приказные по характеру работы, связанные с систематической манипуляцией с объектами, избегает преподавательской и терапевтической видов деятельности, связанных с социальными ситуациями. Он отдает предпочтение занятиям, требующим моторных навыков, ловкости, конкретности. В профессиональном выборе реалистического типа: сельское хозяйство (агроном, животновод, садовод), механика, техника, электротехника, мануальные работы.

2. Исследовательский тип имеет следующие характеристики: аналитический, осторожный, критический, интеллектуальный, интроверт, методичный, точный, рациональный, непритязательный, независимый, любопытный. Его основные ценности: наука. Он предпочитает исследовательские профессии и ситуации, связанные с систематическим наблюдением, творческими исследованиями биологических, физических, культурных феноменов для контроля и понимания этих феноменов. Избегает предпринимательских видов деятельности.

3. Социальный тип имеет следующие характеристики: лидерство, общительность, дружелюбие, понимающий, убеждающий, ответственный. Его основные ценности: социальные и этические. Он предпочитает деятельность, связанную с воздействием на других людей (учить, информировать, просвещать, развивать, лечить). Осознает себя как обладающего преподавательскими способностями, готового помочь, понять других. В профессиональном выборе у этого типа: педагогика, социальное обеспечение, медицина, клиническая психология, профконсультирование. Он решает проблемы, опираясь главным образом на эмоции, чувства, умение общаться.

4. Артистический (художественный, креативный) тип: эмоциональный, с богатым воображением, импульсивный, непрактичный, оригинальный, имеющий гибкость, независимость решения. Его основные ценности - эстетические качества. Он предпочитает свободные, несистематизированные виды деятельности, предпочитает занятия творческого характера - музицирование, живопись, литературное творчество. Вербальные способности преобладают над математическими. Избегает систематизированных точных видов деятельности, бизнеса, клерковских занятий. Осознает себя как экспрессивную, оригинальную и независимую личность. В профессиональном выборе - искусство, музыка, язык, драматургия.

5. Предпринимательский тип: рискованный, энергичный, властный, амбиозный, общительный, импульсивный, оптимистичный, ищущий удовольствий, любящий приключения. Его основные ценности - политические и экономические достижения. Предпринимательский тип предпочитает такие виды деятельности, которые позволяют манипулировать другими людьми для достижения организационных целей и экономических выгод. Избегает монотонной умственной работы, однозначных ситуаций, занятий, связанных с ручным трудом. Предпочитают задачи, связанные с руководством, статусом и властью. В профессиональном выборе: все виды предпринимательства.

6. Конвенциальный тип обладает следующими характеристиками: конформный, добросовестный, умелый, негибкий, сдержанный, послушный, практичный, склонный к порядку. Основные ценности - экономические достижения. Отдает предпочтение четко структурированным видам деятельности, в которых необходимо манипулировать с цифрами в соответствии с предписаниями и инструкциями. Подход к проблемам носит стереотипный, практический и конкретный характер. Спонтанность и оригинальность не присущи, более характерны консерватизм, зависимость. Предпочитаются профессии, связанные с канцелярией и расчетами: машинопись, бухгалтерия, экономика. Математические способности развиты больше вербальных. Это слабый руководитель, поскольку его решения зависят от окружающих его людей. В профессиональном выборе у конвенционального типа - банковская служба, статистика, программирование, экономика.

Каждый тип стремится окружить себя определенными людьми, объектами, нацелен на решение определенных проблем, т.е. создает соответствующую своему типу среду.

Теория компромисса с реальностью Гинзберга.

В своей теории Эли Гинзберг обращает особое внимание на тот факт, что выбор профессии - развивающийся процесс, все происходит не мгновенно, а в течение длительного периода. Этот процесс включает в себя серию "промежуточных решений", совокупность которых и приводит к окончательному решению. Каждое промежуточное решение важно, так как оно в дальнейшем ограничивает свободу выбора и возможность достижения новых целей. Гинзберг выделяет в процессе профессионального выбора три стадии:

1. Стадия фантазии продолжается у ребенка до 11-летнего возраста. В этот период дети воображают, кем они хотят быть, независимо от реальных потребностей, способностей, подготовки, возможности получить работу по данной специальности или иных реалистических соображений.

2. Гипотетическая стадия длится с 11- до 17-летнего возраста и подразделяется на 4 периода. В период интереса, с 11 до 12 лет, дети делают свой выбор, главным образом руководствуясь своими склонностями и интересами. Второй период способностей, с 13 до 14 лет, характеризуется тем, что подростки больше узнают о требованиях, предъявляемых данной профессией, приносимых ею материальных благах, а также о различных способах обучения и подготовки, и начинают думать о своих способностях применительно к требованиям той или иной профессии. В течение третьего периода, периода оценки, от 15 до 16 лет, молодые люди пытаются "примерить" те или иные профессии к собственным интересам и ценностям, сопоставляют предъявляемые данной профессией требования со своей ценностной ориентацией и реальными возможностями. Последний, четвертый период, - переходный (около 17 лет), в течение которого осуществляется переход от гипотетического подхода к выбору профессии к реалистическому, под давлением школы, сверстников, родителей, коллег и прочих обстоятельств на момент окончания среднего учебного заведения.

3. Реалистическая стадия (от 17 лет и старше) характеризуется тем, что подростки стараются принять окончательное решение - выбрать профессию. Эта стадия делится на период исследования (17-18 лет), когда прилагаются активные усилия для приобретения более глубоких знаний и понимания; период кристаллизации (между 19 и 21 годами), во время которого значительно сужается диапазон выбора и определяется основное направление будущей деятельности, и период специализации, когда общий выбор, например профессии физика, уточняется выбором конкретной узкой специализации.

У подростков из менее обеспеченных семей период кристаллизации наступает раньше. Первые два периода - фантазии и гипотетический - протекают одинаково у юношей и девушек, а переход к реализму наступает раньше у менее материально обеспеченных юношей, но планы девушек отличаются большой гибкостью и разнообразием. Исследования показывают, что точные возрастные границы периодов профессионального самоопределения трудно установить - существуют большие индивидуальные вариации: некоторые молодые люди определяются в выборе еще до окончания школы, к другим зрелость профессионального выбора приходит лишь к 30 годам. А некоторые продолжают менять профессии в течении всей жизни. Гинзберг признал, что выбор карьеры не заканчивается с выбором первой профессии и что некоторые люди меняют род профессий на протяжении всей трудовой деятельности. Причем представители малоимущих социальных групп, национальных меньшинств менее свободны в выборе профессии, чем выходцы из более обеспеченных социальных групп. Ряд людей вынуждены по социальным и прочим причинам менять свои профессии в течение всей жизни, но существует группа людей, которые самопроизвольно меняют профессии из-за особенностей личности или из-за того, что слишком ориентированы на удовольствия и это не позволяет пойти на необходимый компромисс.

Исследуя проблему, кто влияет на выбор профессии, следует рассмотреть множество факторов:

1 - влияние родителей, которые разными способами оказывают свое воздействие: прямое наследование профессии родителей, продолжение семейного бизнеса; родители оказывают влияние, обучая своей профессии; родители влияют на интересы и занятия детей с самого раннего возраста, поощряя или осуждая их интересы и увлечения, воздействуя своей семейной атмосферой; родители воздействуют своим примером; родители направляют, или ограничивают выбор своих детей, настаивая на продолжении или прекращении обучения, на определенной школе или вузе, определенной специализации (внутренние мотивы родителей могут быть при этом различны: неосознанное желание родителей осуществить свои профессиональные мечты через детей; неверие в возможности ребенка; материальные соображения; желание, чтобы ребенок достиг более высокого социального статуса и пр.); на выбор детей оказывает влияние также то, как родители оценивают тот или иной вид деятельности, определенные профессии. Когда уровень образования матери или профессиональный статус отца достаточно высоки, это способствует согласию детей с их мнением по поводу выбора профессии.

2 - влияние друзей и учителей. Фактически большинство молодых людей согласуют свои профессиональные планы и с родителями, и с друзьями (под влиянием друзей могут за компанию идти в то или иное учебное профессиональное учреждение). 39% опрошенных отмечают, что на их профессиональный выбор оказали влияние учителя в старших классах. Но влияние родителей сильнее, чем влияние учителей.

3 - полоролевые стетертипы. На выбор молодыми людьми специальности в значительной степени влияют ожидания общества по поводу того, какую работу должны осуществлять мужчины, а какую - женщины. Полоролевые стереотипы могут способствовать тому, что юноши проявляют больший интерес к научно-техническим дисциплинам, а девушки более склонны к сфере искусства или обслуживания.

4 - уровень умственных способностей. Важным фактором профессионального выбора являются умственные способности, уровень интеллекта молодого человека, который определяет его способность принимать решения. Многие юноши делают нереалистические выборы, мечтают о высокопрестижных профессиях, для которых у них нет необходимых данных. Способность человека достичь успеха в выбранной работе зависит от уровня его интеллекта. Ряд специалистов считают, что для каждой профессии существуют свои критические параметры интеллекта, поэтому люди с более низким интеллектом успешно справиться с данной профессией не смогут. Но высокий коэффициент интеллекта еще не гарантия профессионального успеха. Интерес, мотивация, другие способности и личные качества определяет его успех не в меньшей степени, чем интеллект. Различные профессии требуют специфических способностей. Наличие определенных способностей может оказаться решающим фактором для достижения быстрого успеха в избранной сфере деятельности, дает возможность получить хорошие результаты после соответствующего обучения и приобретения необходимого опыта.

5 - структура интересов человека. Интерес является еще одним важным фактором успеха в профессиональной деятельности. Исследования показывают, что чем более люди заинтересованы в выполняемой ими работе, тем лучше будут результаты их труда. Вероятность успеха при прочих равных условиях выше у тех из начинающих свою карьеру работников, чьи интересы в большей степени подобны интересам тех, кто уже добился призвания в данной области. На этом основано тестирование интереса к профессии: для предсказания успеха оценивается сходство групп интересов тестируемых с интересами людей, добившихся успеха в какой-либо области. С интересом к избранной области должны сочетаться и интеллект, и способности, и возможности, и другие факторы. Например, заинтересованность в той или иной деятельности еще не означает, что существуют вакансии, позволяющие ею заниматься, т.е. наличие интереса и свободных рабочих мест не всегда совпадают. В условиях рыночной экономики необходимо учитывать социально-экономический спрос на ту или иную профессшо, реальные возможности обучения и трудоустройства по данной профессии, ее материальную и социальную значимость. Чем выше социально-экономический статус обучаемых, тем более престижными профессиями они намереваются овладеть. Профессиональные устремления зависят как от социального статуса, так и от интеллектуальных способностей и школьной успеваемости молодого человека. Следует учесть, что и уровень взаимозависимости между интересом и пригодностью к той или иной профессии относительно невысок.

Правильное выявление профессиональных интересов и склонностей является важнейшим прогностическим фактором профессиональной удовлетворенности. Причиной неадекватного выбора профессии могут быть как внешние (социальные) факторы, связанные с невозможностью осуществить профессиональный выбор по интересам, так и внутренние (психологические) факторы, связанные с недостаточным осознанием своих профессиональных склонностей или с неадекватным представлением о содержании будущей профессиональной деятельности. Часто исследования профессиональных интересов студентов показывают, что у 70% учащихся доминирующие профессиональные интересы лежат вне сферы избранной и осваиваемой ими профессии. Совершенно очевидно, что это скажется не только на уровне профессионального обучения, но и впоследствии на эффективности профессиональной деятельности.

Лютова С. Социальная психология личности. Теория и практика. Курс лекций

Глава вторая. Сценарная теория Э. Бёрна.
Практическая работа с семейной мифологией.

«Ребенок рождается свободным, – утверждает американский психолог, основатель трансактного анализа Эрик Бёрн, – но очень скоро теряет свободу. В первые два года его поведение и мысли программируются в основном матерью» .
В «самый пластичный период детства», от двух до шести лет, родительское программирование , по мнению Бёрна, определяет, когда и как проявляются влечения, когда и как они ограничиваются. Нервная система ребенка сконструирована как программирующаяся: она воспринимает чувственные и социальные стимулы и строит из них устойчивые модели, которыми управляется поведение.
По трем причинам ребенок охотно воспринимает родительское программирование (хоть, разумеется, и не осознает пока этих причин): во-первых, оно придает жизни смысл, позволяя до поры до времени, а то и вовсе никогда, не заниматься его поисками самостоятельно; во-вторых, выполнение программы дает готовый способ структурировать время своей жизни в соответствии со сроками выполнения задач, поставленных родителями, или в соответствии с самим достижением целей, когда бы оно ни произошло. В-третьих, что самое важное, практичнее учиться на чужих ошибках, насколько это возможно (тем более что своих в жизни все равно окажется достаточно). А родители, программируя жизнь своих детей, как раз и пытаются передать им свой опыт, все то, чему они научились («…или думают, что научились», – уточняет Бёрн).
Родители, как правило, бывают расположены к программированию своих детей, поскольку миллионы лет эволюции запечатлели в них желание защищать и обучать своих отпрысков. Однако некоторые родители чувствуют себя обязанными преподносить ребенку наставления в объеме гораздо большем, чем этого требует долг.
В подобном гипертрофированном желании Бёрн также выделяет три аспекта: во-первых, стремление продлить свою жизнь в потомках (все та же жажда бессмертия); во-вторых, действие указаний собственной программы родителей, доставшейся им от их родителей в диапазоне от «только не допусти ошибки!» до «погуби своих детей!» (как ни страшно это звучит). В-третьих, родителями может бессознательно руководить и желание избавиться от собственных тяжелых «программных» характеристик, передав их кому-то другому (ребенку). Если родители неудачники, то часто, вопреки собственной воле, они передают именно свою программу неудачников.
По мнению таких родителей, их неудачи – следствие обстоятельств, помешавших воплотить конкретные идеалы. На самом же деле причина неудач – в самой системе ценностей, которую они лелеют в себе и теперь пытаются привить детям.
Бывает, конечно, и так, что родители отдают себе отчет в подлинной причине своих ошибок. В этом случае называемые Бёрном заповедями родительские наставления, действительно, хороши. Родители желают ребенку добра, учат его тому, что, согласно их картине мира и жизненным представлениям, принесет ему благополучие и успех.
Однако часто возникает противоречие между «заповедями», носящими характер вербальных деклараций, и программой, реально воспринимаемой ребенком от родителей. Это происходит потому, во-первых, что помимо родительских «заповедей» ребенку предъявляется родительский образец поведения, которому – и это не является открытием Бёрна – дети более склонны следовать, нежели пустым словам.
Есть и вторая причина противоречивого воспитательного воздействия. Пример его я позволю себе привести, отвлекшись от Бёрна, из «сентиментального романа» Ф.М. Достоевского «Белые ночи». Настеньку, юную героиню этой, по сути, повести, слепая бабушка ее держала в такой строгости, что даже «пришпиливала» булавкой девичье платье к своему, дабы внучка неотлучно сидела дома. Бабушка, единственная воспитательница сироты, страшно боялась, как бы ту не соблазнил какой-нибудь повеса. Чтобы предостеречь девушку от опасности, бабушка пересказала ей, о чем писано во французских любовных романах (ими бабушка, оказывается, зачитывалась в молодости). Бабушка все выспрашивала у внучки, кроме того (в неподдельной тревоге!), хорош ли собою и молод ли их новый жилец.
В такой форме предостережение воспитателя является, скорее, подстрекательством. Да и произносимый текст часто противоречит невербальным приказам и поощрениям, исходящим от взрослого. «Мать может совсем не знать о том, – пишет Бёрн, – что выражение ее лица очень сильно влияет на ее детей» .
«Заповеди» взрослого также могут идти вразрез с его подлинными интересами. Начиная с того, что в отпрыске всегда приятно видеть свое отражение, даже отражение собственных негативных сторон, кончая бессознательным стремлением воспитателя извлечь из общения с ребенком сиюминутную, актуальную в настоящий момент, выгоду для себя.
Приведу на сей раз нелитературный пример взаимодействия бабушки с внучкой.
Бабушка контролирует выполнение девочкой домашних заданий и постоянно ругает ее за несамостоятельность, мол, вечно над ней надо стоять, иначе не поймет, закопается или вовсе что-нибудь сделать забудет.
При этом бабушке приятно чувствовать свою востребованность. При «самостоятельной» внучке ей стало бы одиноко, ведь она в душе не уверена, будет ли нужна девочке, если перестанет помогать делать ей уроки.
Ребенок, в свою очередь, не умеет выразить привязанность к бабушке (или лишен этой возможности), иначе как устраняя тайные опасения и оправдывая ожидания той, т.е. демонстрируя полную зависимость от ее помощи. В результате девочка все более теряет уверенность, находясь в школе без бабушки. А бабушка, сердясь из-за плохих отметок, с нежностью глядит на свою подопечную: не время еще мне скучать: вон сколько с внучкой возни.
Маленькие трагедии такого рода возможны, поскольку «заповеди», полезные наставления, исходят от так называемого Заботливого Родителя , провокациями и подстрекательством занимается в родителе Сумасшедший Ребенок , а чудеса интуиции демонстрирует Профессор – Взрослый в Ребенке.
Терминология Э. Бёрна останется непонятной, если мы не обратимся к его концепции трансакций , необходимой для понимания сценарной теории.
Но прежде стоит сказать о позиции Бёрна в отношении глубинной психологии. «В доктринальном смысле сценарный подход тесно связан с психоанализом, представляет собой одно из его ответвлений» , – признается сам Бёрн. Так что не совсем прав Э. Самуэлс, относя его в своей классификации к «неосознанным юнгианцам» . Бёрн признает «родство» и с Фрейдом, и с Юнгом. Тем не менее, в отличие от юнгианского, сценарный анализ предпочитает рассматривать модели социального восприятия и поведения человека скорее как результат его социализации, а не генетической предрасположенности, что не мешает Бёрну заимствовать у Юнга примеры этих моделей и отношение к мифологии как к реестру оных.
Если сценарная теория соотносится с аналитической психологией К. Г. Юнга, то прослеживается очевидная связь так называемых Эго-состояний в трансактном анализе со структурными элементами личности, по З. Фрейду.
Бёрн обнаруживает три основных Эго-состояния: Родитель, Взрослый, Ребенок (Р, В, Ре приблизительно соответствуют Сверх-Я, Я и ОНО).
Эго-состояния представляют собой набор согласованных поведенческих схем, они являются не ролями,но стабильной психологической реальностью, находящей выражение в эмоциональном состоянии человека, его тонусе, позах, интонациях.
Все три Эго-состояния доступны и необходимы каждому человеку, если не нарушен их баланс. В каждый конкретный момент, в каждой ситуации общения поведение человека определяется одним из трех Эго-состояний.
Родительское Эго-состояние соответствует образу реального родителя в памяти человека. Это, как правило, поучающий (строгий или заботливый) родитель, но иногда и провоцирующий (родительская ипостась Сумасшедшего Ребенка). Родительское состояние активируется для освобождения от принятия решения в каждом тривиальном случае, а также помогает человеку выполнять обязанности родителя собственных детей.
Эго-состояние Взрослого направлено на объективную оценку реальности. Пребывая в нем, человек способен эффективно и рационально строить свои отношения с окружающими, а также разрешать внутриличностные конфликты собственных Родителя и Ребенка.
Эго-состояние Ребенка не отличается единообразием. Бёрн обнаруживает три линии поведения в этом состоянии: 1) поведение слабого, пугливого и обидчивого, капризного существа; 2) поведение так называемого Естественного Ребенка – бунтующего, иногда проказника, но, в целом, неистощимо творческого, радостного и свободного; 3) наконец, поведение маленького Профессора (психологии) – интуитивного знатока душ, манипулятора, изобретателя, порой интригана.
Сумасшедшим Ребенком, проявившимся в обоих моих примерах с бабушками, Бёрн называет некоего эгоистичного и злокозненного бесенка, исподтишка сводящего на нет все усилия как благонамеренного Родителя, так и мудрого Взрослого.
В соответствии с теорией Бёрна, каждый человек, единый в трех лицах (т.е. в трех Эго-состояниях), может быть схематически изображен чем-то вроде снеговика (см. рис. 1), хотя правильнее изображение выглядело бы так (см. рис. 2), где «1» – область обманов, а «2» – область иллюзий. То, что остается в итоге от зоны Взрослого, и есть область подлинной автономии человека, позволяющей ему осознанно принимать независимые решения.

Рис.1 Рис.2 Рис.3

1 1

преподаватель студент

Рис.4: а) б) в)

препод. студ. препод. студ. препод. студ.

Рис.5 Рис.6

препод. студ. дьяк Солоха

Единицей общения двух людей, по теории Э. Бёрна, следует считать трансакцию , состоящую из «трансактного стимула» (со стороны одного участника диалога) и «трансактной реакции» (ответа другого участника диалога). На схеме изображаются разнонаправленными стрелками.
Такой обмен репликами (вербальными или невербальными) может происходить в одном из Эго-состояний собеседников или осуществляться одновременно на двух уровнях.
Наиболее распространены простые дополнительные трансакции (см. рис. 3), где реакция исходит из того же Эго-состояния, к которому обращен стимул, и направлена к тому же Эго-состоянию, от которого стимул исходил.
Например, диалог на экзамене между преподавателем и студентом:
– Как, Вы этого не знаете?! Я посвятил этому две лекции! – Извините, как раз эти две лекции я проболел.
Этот обмен репликами вполне укладывается в представленную схему. Строгий наставник (Р) обращается к Ребенку (Ре) в студенте, рассчитывая получить в ответ оправдание. Расчет оказывается верен. В случае простых дополнительных трансакций, считает Бёрн, процесс коммуникации может протекать гладко и до бесконечности.
Но представьте гипотетическую ситуацию, когда в ответ на свою реплику:
– Как, вы этого не знаете?! Я посвятил этому две лекции! – экзаменатор услышит от студента:
– Две сумбурные лекции, из которых трудно было что-либо понять! Следует четче формулировать свои мысли.
Или просто:
– Когда мне можно будет пересдать экзамен?
Процесс коммуникации в тоне, заданном репликой преподавателя, в обоих случаях прервется незамедлительно, как и после третьего варианта студенческого ответа:
– Вы предложили настолько нестандартный ракурс рассмотрения проблемы, что тема оказалась выше моего понимания.
Схемы трех последних вариантов трансакций см. на рис. 4.
Именно из-за того, что «копья скрещиваются» на этих схемах, Бёрн назвал подобные трансакции пересекающимися . Реагирующий собеседник отвечает в Эго-состоянии, неожиданном для стимулирующего, приводя того, по меньшей мере, в замешательство. В случае «а» вместо ожидаемого оправдания экзаменатор получает от студента строгий «родительский» выговор. В случае «б» – слышит вопрос Взрослого, переводящий диалог из эмоционального в конструктивное русло. В варианте «в» Взрослый студента льстит Ребенку в экзаменаторе, маскирующемуся под Родителя: ведь именно Ребенок обижен, что его лекциями пренебрегли!
Третий тип трансакций, обнаруженных Бёрном, – скрытые трансакции , происходящие одновременно на двух уровнях – социальном и психологическом. Приведенный мною вариант «в» пересекающейся трансакции можно ведь было бы представить и так (см. рис. 5):
Социальный уровень:
Родитель в экзаменаторе:
– Вы не исполняете свой студенческий долг.
Ребенок в студенте:
– Извините, я глупенький.
Психологический уровень:
Ребенок в экзаменаторе:
– Ты меня не любишь, не хочешь слушать! Сейчас я тебе отомщу!
Родитель в студенте:
– Я тебя люблю, деточка, не плачь! Вот тебе конфетка: ты выдающийся ученый, твои лекции – не для средних умов.
Чтобы представить наиболее простой случай скрытой трансакции, вспомним разговор дьяка и Солохи из «Ночи перед Рождеством» Н. В. Гоголя. «Дьяк подошел к ней ближе, кашлянул, усмехнулся, дотронулся своими длинными пальцами ее обнаженной полной руки и произнес с таким видом, в котором выказывалось и лукавство, и самодовольствие:
– А что это у вас, великолепная Солоха? – и, сказавши это, отскочил он несколько назад.
– Как что? Рука, Осип Никифорович! – отвечала Солоха» .
Мы видим в этой ситуации флирта двойную скрытую дополнительную трансакцию (см. рис. 6). На социальном уровне происходят запрос и передача информации между двумя взрослыми. На психологическом уровне два Ребенка обмениваются сигналами готовности к некоей увлекательной игре.
Слово «игра» в трансактном анализе Э. Бёрна – одно из ключевых. Под игрой автор теории подразумевает серию скрытых дополнительных трансакций с иногда бессознательно, но всегда четко определенным исходом. Игры в человеческом общении характеризуются наличием скрытого (порой от сознания самого игрока) мотива и обязательным получением выигрыша по крайней мере инициатором игры.
Играют люди ради выгоды, а не веселья, поэтому исходы игр могут быть трагичны, а ставки высоки – от известной черной шутки «вот отморожу уши маме назло!» до войны, самой зловещей, по мнению Бёрна, из человеческих игр.
Разоблаченным им играм Бёрн дает забавные и не лишенные цинизма названия: «Ну что, попался, негодяй!», «Гость-растяпа», «Если б не ты…», «Загнанная домохозяйка», «Отшлепай меня, папочка!» и т. п.
Человеческое общение Бёрн подразделяет на пять видов по степени возрастания доверия и эмоциональной заинтересованности партнеров по общению друг в друге.
Процедура – серия простых дополнительных Взрослых трансакций, характеризующихся целесообразностью и эффективностью. Процедуры мы выполняем в ситуациях ролевого, профессионального общения, например, в ситуации «покупатель – продавец».
Ритуал – стереотипная серия простых дополнительных трансакций, заданных внешними социальными факторами. Ритуальное общение планируется Родителем и осуществляется полуавтоматически. Примером ритуальной служит светская беседа, содержащая нормированные «поглаживания» (дежурные комплименты, проявления умеренного участия и проч.). Ритуальное общение позволяет успешно структурировать время и присматриваться к собеседнику на безопасном расстоянии.
Времяпрепровождение – серия полуритуальных дополнительных трансакций вокруг одной темы из разных Эго-состояний.Времяпрепровождения классифицируются в зависимости от пола, возраста, социальной и культурной принадлежности участников. Главная функция времяпрепровождений – предоставить людям возможность бессознательного отбора себе партнеров по играм.
Игры позволяют все еще избегать пугающей Близости , но уже избавиться от скуки времяпрепровождений. Играют все (пожалуй, кроме прямолинейных шизоидов), боясь выпустить из рук этот спасательный круг ни к чему не обязывающего контакта, боясь остаться беззащитными в бушующем океане подлинных человеческих страстей.
Однако если счастливая возможность подлинной близости улыбнется, многие рискуют отбросить игры ради нее. Важно сохранить способность вовремя отказаться от игры, не стать жертвой манипуляций более ловкого игрока. Важно осознавать происходящее, чтобы оградить собственную независимость.
Процесс воспитания ребенка, его социализации – это, считает Бёрн, обучение его процедурам, ритуалам и времяпрепровождениям. Происходит оно путем усвоения инструкций и подражания ребенка окружающим. Своевременное усвоение трех базовых видов общения определяет социальные возможности, доступные взрослому индивиду.
«Наследование», также путем имитации, игр из поколения в поколение определяет, как человек воспользуется своими социальными возможностями.
Именно любимые игры (в Бёрновском смысле) определяют во многом судьбу человека в качестве элементов его жизненного сценария.

Сценарий, как легко догадаться, основное понятие сценарной теории Э. Бёрна, получает у него множество определений. Попробуем их свести воедино.
Сценарий – постепенно развертывающийся жизненный план, который формируется еще в раннем детстве в основном под влиянием родителей, а позже дорабатывается ребенком под иными внешними влияниями. Каждый сценарий базируется на ограниченном количестве тем, большинство которых можно найти в греческой драме и мифологии. Сценарию всегда противостоит подлинная личность, живущая в реальном мире.
Бёрн предлагает даже формулу сценария: РРВ – Пр – Сл – ВП – Итог, то есть Раннее Родительское Влияние – Программа – склонность Следовать программе – Важнейшие Поступки (брак, воспитание детей, развод и др.) – Итог (предполагаемые сцена собственной смерти и надпись на могильной плите).
Американский психолог вовсе не хочет сказать, что вся наша жизнь строго детерминирована родительской программой или сценарием. «Сценарная теория утверждает, что в определенные критические моменты человек следует сценарным указаниям; в остальное же время он идет туда, куда его влечет, и делает то, что диктует его воображение» .
В зависимости от степени влияния программы, Бёрн обозначает три типа судьбы : сценарный, насильственный и независимый. А также, соответственно, три типа личности : 1) руководимая сценарием; 2) одержимая сценарием (как правило, роковым, с трагическим итогом); 3) о полностью «несценарном» типе личности говорить не приходится, да формирование такой личности и не является целью, к которой нужно стремиться. Поведение же будет не сценарным, если результат его можно изменить и сложилось оно не под влиянием родителей.
«Жизнь моя, – говорит о себе Э. Бёрн, – представляется осмысленной потому, что я следую долгой и славной традиции предков, донесенной до меня моими родителями. Но я знаю, что есть области, где я способен импровизировать» . Именно такая позиция характеризует сценарный тип судьбы и личность, руководимую сценарием.
Критерий степени влияния родительской программы на судьбу человека не единственный в типологии личности , насколько в теории Бёрна можно вычленить типологию. Само качество этого явления становится вторым критерием и дает два основных типа: Принцев/Принцесс (Победителей) и Лягушек (Неудачников).
«Победитель – человек, преуспевающий (с его точки зрения) в том деле, которое он намерен сделать. Неудачник – тот, кто не в состоянии осуществить намеченное» .
Неудачник, как правило, жертва прошлой активности Сумасшедшего Ребенка его воспитателя. Победитель – продукт «хорошего сценария», благожелательные предписания которого носят адаптивный, а не запрещающий характер, сценария, снабженного многими «разрешениями».
«Чем больше у человека разрешений [от родителей], тем меньше он связан сценарием» . Эти разрешения не надо путать со вседозволенностью. Важнейшими среди них Бёрн называет разрешения быть красивым, любить, изменяться, успешно справляться со своими задачами.
Поясняя свою мысль, Бёрн ссылается на сказку о Золушке Шарля Перро, подчеркивая роль феи в судьбе героини. Фея не только снабдила девушку в нужный момент платьем и экипажем, но наделила Золушку счастливым даром, обаяние которого больше, чем красота. Именно этот дар сделал замарашку Принцессой.
«Перро делает вывод о необходимости родительского разрешения в том случае, если ребенку суждено совершить в своей жизни что-либо важное. Он говорил о том, что человеку, бесспорно, нужны ум, отвага и благородство. Но ни одна из этих добродетелей не проявит себя в жизни, если человек не получит благословения от волшебников и пророков» .
А именно волшебниками и пророками, как утверждает Бёрн, представляются маленькому ребенку его воспитатели. На первой стадии своего развития малыш вообще имеет дело с «магическими» людьми. Даже герои телерекламы излучают на него волшебный свет. Родители же являются ребенку гигантскими фигурами, вроде мифологических титанов, что позволяет Бёрну говорить о сценарии как о родительском «колдовстве» или «заклятии».
Магическое детское восприятие и обеспечивает трепетную чувствительность ребенка к программе. Оно вообще является основой существования человечества, если под этим подразумевать преемственность культурной традиции.
Третий критерий в типологии Э. Бёрна – иллюзорная установка в отношении судьбы, определяемая сценарием. По этому основанию люди делятся на две категории: 1) ждущих Санта Клауса (и собирающих поэтому подарки судьбы); 2) ждущих Смерти с косой (как избавительницу от постоянных ударов судьбы). Первая иллюзия предпочтительней, но утрата обеих бывает чрезвычайно болезненной.
Четвертый критерий – социальные установки личности. Он связан с разделением людей на Принцев и Лягушек. Тип социальной установки, диктуемый сценарием, Бёрн называет позицией-местоимением и связывает также с установкой личности в отношении судьбы.
Первое, что люди чувствуют друг в друге, – это их позиции… В западных странах, считает Бёрн, одежда свидетельствует о позиции своего хозяина значительно ярче, чем о его социальном положении. Люди со сходными установками, как правило, стремятся вступить в контакт друг с другом.
Обозначив Принца (Победителя) знаком «+», а Лягушку (Неудачника) знаком «-», Бёрн выводит формулы четырех базовых позиций:

Я«+» Ты«+» (ориентация на успешный итог сценария);
Я«+» Ты«-» (установка превосходства);
Я«-» Ты«+» (депрессивная установка);

4) Я«-» Ты«-» (безнадежность, предполагающая самоубийство, психиатрическую лечебницу и т. п. в итоге сценария).
Путем включения в формулу местоимения «они» и прилагательных-антонимов количество позиций может быть увеличено «до количества людей в мире» , как заявляет создатель типологии, обозначая тем самым известную ее условность (свойственную и всякой типологии).
Э. Бёрна интересует не строгость классификации, а возможность «внесения поправок» в сценарий, в частности, возможность достижения устойчивого изменения социальной установки. Что же касается частых и непродолжительных перемен позиций, то они – признак нестабильной, тревожной психики, возможно, признак «сценарного сбоя».)
«Устойчивые изменения позиции, – пишет Бёрн, – могут происходить… спонтанно либо с помощью психотерапевтического воздействия. А могут наступить и благодаря возникшему сильному чувству любви – этому целителю, представляющему собой естественную психотерапию» .
Направить изменения в нужную сторону терапевту помогает анализ «сценарного аппарата» , т.е. анализ элементов неудачного сценария.
Антисценарий – заложенный в ходе программирования способ освобождения от сценария. Он может быть ориентирован на событие (определять продолжительность сценарного диктата до рождения третьего ребенка, допустим) или на время («после 70 лет можно забыть о чувстве долга и делать, что хочется»).
Об антисценарии Бёрн пишет: «Так же, как многих взрослых занимает вопрос, как добиться своего, не нарушая закона, так и дети стремятся быть такими, какими им хочется, не проявляя при этом непослушания… Хитрость воспитывают и поощряют сами родители: это часть родительского программирования. Иногда результатом может стать выработка антисценария, в связи с чем ребенок сам меняет смысл сценария на противоположный, оставаясь в то же время послушным изначальным сценарным указаниям» .
Интересно, сколько психиатров выбрали специальность как антисценарий к родительскому проклятию: «Психушка по тебе плачет!»?..
Как видим, следование антисценарию все же не есть освобождение от родительской программы. Даже «бунт» может предполагаться сценарием, а действительно независимые попытки эмансипации привести не к замене программы, а всего лишь к глубокой депрессии как следствию «проваленного» (невыполненного, но и ничем не замещенного) сценария. «Там, где свобода ведет к поражению, – горько констатирует Э. Бёрн, – она иллюзорна» . И продолжает: «Избавившись от родительского «колдовства», некоторые люди становятся незащищенными и легко могут попасть в беду. Это хорошо показано в волшебных сказках, в которых проклятие влечет беды и несчастья, но оно же спасает от других бед… Так, Спящую Красавицу сто лет защищали колючие заросли…» .
Определяя задачи сценарного анализа , Бёрн ставит основную его цель : помочь любому обратившемуся за консультацией человеку стать свободным в осуществлении своих намерений, пересилить родительское программирование и страх перед наказанием за непослушание (речь идет, разумеется, о «плохой» программе).
Метод аналитической работы близок юнгианской амплификации: «Одну из целей сценарного анализа, – пишет Бёрн, – мы видим в соотнесении жизненного плана пациента с грандиозной историей развития человеческой психики с самых пещерных времен вплоть до наших дней» . Чтобы докопаться до сути «сценарной иллюзии», следует прибегнуть к помощи волшебной сказки.
Иногда пациент сам знает не только то, какая сказка произвела на него в детстве сильное впечатление, но и «программный» смысл ее сюжета для себя (вспомним случай с девушкой, любившей «Аленький цветочек»). Но обычно сценарному аналитику приходится работать только с эмоциональным, неотрефлектированным, предпочтением.
При этом важно не ошибиться, не навязать человеку сценарное значение мифа, нейтрального в его жизни. Бёрн предлагает проверять «сценарный диагноз» , сверяя выводы нескольких независимых аналитиков и сопоставляя их с информацией о жизни пациента хотя бы последних пяти лет.
Увлекательная процедура амплификации (сопоставления реалий с мифологемами, наложения сказочной рамки на действительность или, точнее, возведение последней в непреходящую область мифа) напоминает мне настольную игру для дошкольников «Домики-сказки», которую мне подарили в дет- стве.
В нее играют по принципу лото. Выигрывает тот, кто быстрее закроет лежащие перед ним картинки маленькими карточками, которые в случайном порядке показывает ведущий. На каждой карточке – один сказочный герой, на каждой большой картинке – пустующий сказочный домик. По некоторым признакам (вроде забытой на подоконнике красной шапочки) можно догадаться, персонажами какой одной сказки предстоит этот домик заселить.
Малышу очень важно правильно определить, каких именно сказок домики оказались в его распоряжении. Во-вторых, важно не перепутать царевен, например, или волков (царевну Несмеяну с царевной-лягушкой, коварного волка из «Красной Шапочки» с прямолинейным его сородичем из «Трех поросят»).
Если дошкольника так и не выучить справляться с этими двумя задачами, в зрелом возрасте ему не миновать аналитика с его сказкотерапией. Сценарный анализ определит, в конце концов, правильно набор «больших карт» («домиков-сказок») клиента и займется «идентификацией личности» жильцов.
Быть может, нужно не менять сценарий, а всего лишь проверить аккуратность его сценической постановки? Ведь царевне Несмеяне не видать радости с Иваном-царевичем, который и сам всегда «невесел, буйну голову повесил». Дурачку не потешить Василису Премудрую (сама кого хочешь удивит), а хам и лежебока Емеля из «По щучьему велению» не станет прыгать на коне за перстнем царевны из «Сивки-Бурки», как ей бы того хотелось…
Анализ поможет понять, «вашего ли романа герой» (вашей ли сказки!) тот, к кому вы, возможно, ошибочно (и тщетно) предъявляете собственные сценарные требования.
Убедившись, что терапевтическая версия имеет под собой почву, Бёрн предлагает окинуть сказочный сюжет «взглядом марсианина». Вопросы при этом могут возникнуть у исследователя самые неожиданные: как могла, например, мать отправить Красную Шапочку через лес, зная, что в нем водятся волки?! И каких приключений искала бабушка, живя в таком лесу одиноко, с незапирающейся дверью?.. А не стоит ли, учитывая финал сказки, вывести из нее мораль, обратную общепризнанной? Это волкам опасно заговаривать в лесу с маленькими девочками, которые кажутся наивными, а не наоборот!
Дело в том, что, говоря об актуализации мифологического мотива в жизни современника, следует помнить: мифологема помимо традиционной имеет множество иных интерпретаций, любая из которых может пригодиться для прояснения смысла и направленности реальных событий человеческой жизни.
На пути к истокам сценария своего клиента аналитик не должен пренебрегать мелочами (и это вновь заставляет нас вспомнить Шерлока Холмса). Большой удачей можно считать обнаружение самой формулы родительского «заклятья», самого «заклинания». Ведь, как правило, оно складывается из повседневных указаний, которым родители и не думали придавать столь «судьбоносного», как нынче стали говорить, значения.
По мнению Бёрна, социализация малыша пойдет совсем разными путями в зависимости от того, что говорили ему родители во время приема гостей: «Не открывай рот, пока тебя не спрашивают!» или «Представься гостям и расскажи им стишок!» (смысл: «не высовывайся!» или «покажи, на что ты способен!»).
На сценарий может оказать также влияние то, что человек узнает об обстоятельствах собственного зачатия и рождения, имя, которым его нарекли, и фамилия, доставшаяся от предков как благословение или проклятие.
Вообще влияние предков трудно переоценить, считает Э. Бёрн. «Как показывает мифология и практическая деятельность, к прародителям относятся с благоговением или ужасом, тогда как родители вызывают восхищение или страх. Изначальные чувства благоговения и ужаса оказывают влияние на общую картину мира в представлении ребенка на ранних стадиях формирования его сценария» .
Как явствует из этой цитаты, родители вызывают более реалистичные эмоции, образ же предков (к которым Бёрн причисляет уже и бабушек с дедушками) овеян поистине религиозным чувством в детском восприятии.
Истоки многих жизненных сценариев можно проследить, вглядываясь в события жизни прародителей, считает Бёрн. Семейные предания наравне с национальной и всемирной мифологией определяют характер социализации индивида. Если К.Г. Юнг усматривал в этом архетипическую природу, близкую генетической программе, как мы бы сказали теперь, Э. Бёрн видит исключительно социальное влияние.

Я склонна придерживаться классической, юнгианской, точки зрения, поскольку открытым в теории Бёрна остается вопрос о причинах бессознательного предпочтения ребенком того или иного влияния, если они оказываются параллельно несколькими значимыми фигурами.
Утверждая, что сценарий складывается, в основном, к шести-восьми годам, Бёрн, как я уже говорила, допускает возможность и более позднего внесения поправок (не говоря об оптимизме его терапевтической установки). «Сценарный аппарат гораздо более подвижен, чем аппарат генетический, и постоянно изменяется под воздействием внешних факторов, таких как жизненный опыт и предписания, получаемые от других людей. Очень трудно предсказать, когда и как кто-то из посторонних скажет или сделает что-то, что изменит весь сценарий человека. Возможно, это будет реплика, случайно услышанная… в толпе» , – признает аналитик.
С моей точки зрения, никакая реплика, случайно услышанная однажды или вбиваемая в голову ежедневно, не окажет ни малейшего воздействия на судьбу человека, если не ляжет на уже имеющуюся архетипическую предрасположенность, возможно, дремлющую до поры.
В испанской сказке о птице Правде дети срочно должны получить от филина сведения, для них бесценные. Но филин спит, и только одно волшебное слово способно пробудить его. Дети забыли какое! Случай помогает: в отчаянии дети шепчут: «Какая страшная ночь!»
Эта случайная реплика в сказке оказывается той, что «изменит весь сценарий», потому что волшебным словом-будильником и было слово «ночь». Филин заговорил.
То же самое происходит и в человеческой жизни: архетипическая модель может и не «проснуться» – не активироваться, если не будет приведен в действие «пусковой механизм» (о нем мы уже говорили, рассматривая теорию Юнга). Однако, скорее всего, механизм приведен в действие будет – тогда, когда созреет необходимость. Ибо он заложен в самой модели. Ибо что более естественно было прошептать в полночь испуганным детям, чем «ночь… какая страшная ночь!»? Так ли уж случайно доносятся до нас «случайные реплики»?..
Однако Бёрн прав, говоря о возможности свободы при выборе человеком модели своего поведения (впрочем, это – краеугольный камень психоаналитического подхода вообще).
Как цепь простых дополнительных трансакций можно оборвать пересекающейся трансакцией, так и бессознательно осуществляемую череду сценарных поступков можно приостановить в критической точке, «объективировав» происходящее (термин Д.Н. Узнадзе).
Тогда, в пустоте этой напряженной паузы, сознание свободно оценит диапазон доступных возможностей, а интуиция подскажет, куда ступить.
Каждый из нас когда-нибудь становится «витязем на распутье» в своей жизни. Все мы сначала едем, бросив поводья и задремав в седле, пока дорога кажется единственной, а умный конь сам везет нас по ней. Но как только покажется, что путь оборвался (в пропасть ли или в чисто поле), – глядь, а не оборвалась дорога, но разбежалась на три стороны. А на камне написано… Не для коня, для витязя написано, что будет, если по каждой из тропок пойдет. Ему решать.

Сценарный анализ семейной мифологии.

Рассказывая о защитных механизмах личности, я, если помните, привела пример молодой женщины Ларисы, вытеснявшей свои подозрения о супружеской измене мужа, однако решившейся, наконец, взглянуть правде в глаза.
Правда выглядела удручающе: муж (Сергей) признался, что его посетила большая любовь, и ради нового брака он «почти уже совсем» решился оставить жену и пятилетнюю дочь.
Лариса подождала месяц, не созреет ли решение. Оно все не вызревало, а муж теперь всегда приходил за полночь. И Лариса приняла ответственность на себя: потребовала, чтобы Сергей не приходил домой вовсе.
Я познакомилась с Ларисой вскоре после этого. В психологе она искала собеседника, способного вернуть ей равновесие и волю к душевной концентрации. Почва была выбита из-под ног, Лариса не узнавала себя в женщине, три дня лежавшей пластом и – безо всяких рыданий – источавшей слезы из глаз. «Слезы текли непрерывно, сами собой, заливая уши… Как героиня А. Мёрдок, я даже удивлялась, откуда столько влаги. Разверзлись хляби небесные!» – усмехалась Лара.
Наши с ней встречи продолжались около трех месяцев. В это время Лариса с дочкой жили одни. Муж продолжал давать деньги и отчасти помогал по хозяйству. Он стал похож, по словам Ларисы, на собственную тень, на привидение, которое все бродит среди людей, не в силах расстаться с земным существованием.
Ларисе показалось, что Сергея можно вернуть. Но счастливое прошлое их жизни умерло безвозвратно, а призрак его в лице мужа был жалок и страшен.
Обнаружив себя жертвой банальной ситуации адюльтера, исключенного, казалось ей прежде, в ее безоблачном браке, Лариса стала невольно прислушиваться к житейским историям о неверности и обмане, чтобы узнать, «как это у других». Прислушиваться и вспоминать…
Благодаря рассказам матери и бабушки по отцу, Лариса неплохо знала свои корни до четвертого колена. Мы извлекли с ней из семейных преданий все случаи адюльтера, пристально вглядываясь в женские лица, отошедшие в историю вместе с XX веком.
Первые четыре «легенды», записанные мной, повествуют о событиях молодости Ларисиной прапрабабки Анны и жен троих ее внуков (последним Лариса, в свою очередь, доводилась внучатой племянницей) – Зои, Нины и Раисы. Вот эти семейные мифы.

I . Мифы Кибелы

1. Пани цыганка (миф об Анне)

В последней четверти XIX века русский прапрадед Ларисы Павел, служа в г. Лодзи, женился на польке. Анна родила ему троих детей (младший из них стал прадедом Ларисы). И неожиданно сбежала с таборным цыганом! Несколько лет спустя Павел узнал, что Анна с двумя кудрявыми младенцами вернулась в родительский дом из своего романтического кочевья. Посовещавшись с детьми, Павел решил звать жену обратно. Та согласилась. Цыганят Павел усыновил.
Доминантную роль Анны в семье позволяет предположить то обстоятельство, что, зная польский, немецкий и французский, по-русски все дети объяснялись с трудом первое время после возвращения из Польши в Москву.

2. Ремейк (миф о Зое)

Петр, старший внук Павла и Анны, повторил судьбу деда, также приняв после нескольких лет отсутствия жену с маленькой дочкой от ее возлюбленного.
Ради вернувшейся Зои, красавицы с на редкость крутым нравом, Петром тотчас была оставлена некая кроткая особа, которую семья уже принимала как свою. Позже Зоя, держа в повиновении мужа и двух своих детей, не раз показала себя как жесткая и мудрая правительница своего маленького государства.

3. Приворот (миф о Нине)

Игорь, второй внук Павла и Анны, вернувшись к жене и дочери со Второй мировой, недолго с ними пробыл: ушел к Нине воспитывать ее сына и осиротевшего племянника. С Ниной Игорь завел потом еще двоих общих детей.
От первой жены Игорь уходил трудно, обливаясь горючими слезами, вспоминал ее всю жизнь с нежностью, а Нину за глаза величал «фашисткой». Но не мог от нее оторваться, преодолеть приворотную силу. Говорили, Нина опоила его зельем. Лариса же убеждена, что сила Нины заключалась в несгибаемой воле и поразительном шарме, даже в старости не утраченном.

Третий внук Павла и Анны, Андрей, тоже бросил первую жену под влиянием роковой страсти, но так и остался холостяком, не оставив потомства: Раиса уже была замужем.
Раиса не хотела жить без Андрея, но и без собственного мужа, с которым растила детей, тоже не могла. А тот то ли не хотел, то ли не мог то ли без детей, то ли без Раисы. Так и стали жить: милое семейство и Андрей – в соседней комнате коммуналки.
С законным мужем Андрей дружил, вместе дачу Раисе строили. Муж так Раису и величал – «наша дама». А Андрей, написав книгу по искусствоведению, взял Раису в соавторы. С тех пор Соавтором та и стала его называть в шутку.
На похороны Андрея законный муж Раисы с трудом ее сопровождал, сам полупарализованный к тому времени. На вопрос Ларисы, как он решился выйти из дома, старик неожиданно лукаво блеснул глазами: «Как же я мог не пойти?!»

Эти четыре мифа – хотя только один из них относился к жизни кровной родственницы – юная Лара воспринимала как базовые при построении собственного образа брачных отношений. Ларисина мать, в своем заурядном единственном браке, видимо, тосковавшая по чему-то, романтизировала истории дамского адюльтера, внушив их дочери скорее как образцы для подражания.
Героинями «мифов Кибелы», безусловно, были женщины-Победительницы. Красивые и страстные, свободные в любви, но отнюдь не легкомысленные, они вполне прагматично выбирали себе спутников жизни. Поскольку дети и благосостояние собственной семьи определенно входили в систему ценностей этих женщин, от мужей они ждали терпимости, привязанности к дому, готовности содержать домочадцев. Во всех мужчинах, оказавшихся в тени четырех легендарных особ, можно предположить глубину чувства за внешней сдержанностью.
Воображая себя «женщиной-вамп» в будущем, шестнадцатилетняя Лариса встретила Сергея, который первые годы брака, действительно, соответствовал ее сознательным ожиданиям.
Но Лариса сама обманывала собственные надежды. Пережив после свадьбы два-три легких платонических увлечения, она что-то не спешила впадать в «цыганские страсти», а, напротив, все более привязывалась к дочке и милому, кроткому Сергею. Должно быть, и Сергей, некогда влюбившийся в насмешливую красавицу Ларису, перестал узнавать ее в своей «домашней» жене. Сценарная потребность в «роковой женщине» увлекла его, наконец, на путь адюльтера от Ларисы, переставшей таковой казаться.
А Лариса внезапно прозрела, обнаружив себя обманутой женой. Она вдруг заметила четырех мужчин, своих дедов, и, по меньшей мере, еще трех безответных женщин – жертв темперамента или расчета «любимых» Ларисиных героинь. Вдруг оказалось, что именно с «жертвами» Ларисе приходится отождествлять себя. Как сфинксы, люди эти были загадочны и безличны, они не давали ответа Ларисе, как ей теперь поступать. Если терпеть, то почему?

И в новом свете предстали тогда «говорящие» ее сердцу образы еще двух родственниц (по другой линии) – сестры деда Полины и Любови, Полининой золовки.

1. Красавица (миф о Полине)

Полина, блестящая красавица, на которую заглядывались прохожие, источала аромат Праздника. Выйдя замуж совсем молоденькой девушкой за человека старше себя, она получила возможность снова окунуться в достаток, к которому привыкла с детства, когда, единственная из своей бедной семьи, воспитывалась в доме тетки, богатой купчихи.
Таким образом, материальная база оказалась благодатна для проявления природных веселости и кокетства Полины. А постоянное пребывание мужа в деловых разъездах способствовало учащению буйных пиров в знаменитом московском доме. По количеству поклонников с Полиной могла соперничать разве что Люба, сестра ее мужа, ставшая ближайшей подругой.
Овдовев незадолго до Великой Отечественной войны, Полина вышла замуж второй раз – по безумной любви, которая изменила весь стиль ее жизни. Роскошь была сведена мужем к минимуму, веселые компании – к обществу бывшей золовки и сына. (Сын вскоре погиб в ополчении.) А кавалеры получили отставку: Полина жила только мужем, прощала тому измены и сама оставалась ему верна. Полина сделалась образцовой сиделкой у постели долго и трудно умиравшего, однако памяти его изменила: себя похоронить завещала с первым мужем.

2. Старшая жена (миф о Любови)

Эта «сказка» о сестре первого мужа Полины, о подруге ее по разгульным пирам, такая же страшная, как «Соавтор». Этими двумя сказками Ларису можно было пугать на ночь, по ее признанию.
Хорошенькая Любочка, не страдавшая от отсутствия женихов, выбрала самого настойчивого из них, покорившего ее своим бешеным и властным нравом. С тем же напором муж делал карьеру. И к тому времени, как любовь его к Любе остыла, оказалось, что официальный развод ему не к лицу, то есть не к общественному лицу – «моральному облику строителя»… Тогда и заключил муж с Любой сделку: он ей – личную свободу и все материальные блага своего положения, она ему – «неделание» публичного скандала из того, что живет он на два дома: с Любовью, женой законной и старшей, и с любовью фактической, поселенной им – для удобства – через улицу.
Люба заливала обиду вином и мужским вниманием, а прожила «старшей женой» не один десяток лет. Кто говорил, что из корысти – ведь у нее дети росли, и только Полина знала, что сильно любит мужа ее подруга.
Две эти последние истории как-то совместились в восприятии Лары. Дедова сестра Полина, в пером браке сиявшая в ряду «женщин Кибелы», теперь навязчиво являлась печальной «рабой любви» и обстоятельств в своем втором браке. Теперь почти казалось, что Любина трагедия разыгралась в жизни самой Полины.
Да что там Полины! В жизни самой Ларисы! Это она, Лариса, прежде любимая и избалованная, вчера видела, замерзая на автобусной остановке, как муж вез в машине свою «подругу». Это она, Лариса, сегодня вскружила кому-то голову в гостях – чтобы узнать, способна ли еще, и чтобы не одной возвращаться по ночным улицам.
Это она сегодня много смеялась и залила шампанским вечернее черное платье… Потому что… потому что муж сказал, что та женщина родила от него сына.

III . Мифы Гекаты

1. О законной и благодатной (миф про Веру)

На веселые пиры молодой Полины всегда званы были ее братья. Там и увлекся один из них некоей особой. Оставив законную жену Веру и дочь, пропал на три года. И вторую дочку завел – уже не с законной, а с «благодатной» супругой.
Когда же надумал вернуться к Вере, та его и на порог не пустила. Сказала: «Одному ребенку ты уже причинил горе, так не делай несчастным другого!» Муж стал жить со второй семьей, но с Верой разводиться не захотел: долго еще надеялся, что та сменит гнев на милость.
Однако Вера была непреклонна. Много работала ради дочери, мужчин в ее жизни больше не было. Да и дочь замуж не вышла, сидела в старости с внуками единокровной сестры, которой – в память отца – помогала.

Сергей приходил теперь почти каждый вечер, гулял с их собакой, занимался с дочкой и жаловался Ларисе на тяжелый характер сожительницы. Лариса даже перестала понимать, что теперь сильнее душит ее по утрам – боль утраты или отвращение к мужу.
Величественная фраза, произнесенная некогда неведомой Верой, уже готовилась слететь и с Ларисиных губ. В себе не находя оснований желать особенного счастья чужому непрошеному сыну, в альтруизм Верин Лара не верила. То была месть, конечно. И сцена окончательного изгнания мужа из рая, каковым сегодня представлялся уже Сергею их с Ларисой дом, пленяла воображение покинутой жены.
Но вот останется ли рай раем, сможет ли стать им снова, лишившись Адама? Верин опыт, да и опыт нескольких подруг Ларисиной матери показывал, что избежание зла в лице предателя-мужа само по себе вовсе не гарантирует от других зол: одиночества, безденежья, унизительных зависимостей.
Гордо указав на дверь запутавшемуся в своих долгах и чувствах супругу, Лариса, как ей теперь стало ясно, не учла главного – интересов дочери и собственных, с нею связанных. Маленькая дочь долго не позволит Ларисе быть свободной, даже от своего отца, даже после Ларисиного с ним развода.
Так что же – выбор из двух зол? Терпеть, как Люба, или тянуть лямку, как Вера?
Путь Гекаты – путь мести и деструкции брака. Быть может, не только собственного, но и грядущего дочернего. А Верин путь – лишь одна из трех дорог Гекаты-Тривии.
Вот вторая.

1. Крах журналиста (миф о Софье)

Из двух влюбленных в нее братьев (сыновей «пани цыганки») 26-летняя Софья выбрала младшего, 18-летнего Георгия. В браке с ним родила троих сыновей (см. мифы 1.2–1.4.) и дочь, Ларисину бабку.
В отличие от своей свекрови и будущих снох, Софья не отличалась красотой, зато превосходила их всех энергией и практической сметкой. На ней держался дом.
Муж, до революции 1917 г. упражнявший свои литературные дарования в разных газетах, после почти уже ничего не зарабатывал. Держался (да и выглядел), скорее, как младший брат Софьи, а не муж.
Роман, захвативший Георгия лет пятнадцать спустя женитьбы, имел трагикомичный, на взгляд Ларисы, финал, казавшийся и профессиональным крахом Георгия-журналиста. Софья диктовала прощальное послание, а Георгий писал: «Милая Люся, я люблю тебя и вечно буду помнить, но четверо детей… жена… долг…» (и т.д. и т.п.)
Софья однажды услышала, что загулял ее брат. «Ничего, мы его вернем, – заверила невестку Софья. – Купи себе новую шляпку и приходи ко мне по ночам чай пить!»
Неделю, другую муж приходит за полночь, а жена – под утро (довольная и в шляпке). Призадумался Софьин брат, стал за женой следить, выследил, наконец, у родной сестры. И все у них на лад пошло.
Семейные предания Ларисы умалчивают о том, сколько шляпок сменила сама Софья, прежде чем начать диктовку (и сколько слез пролила). Зато известно, что в Великую Отечественную только трудами Софьи не голодали ее семья и вся родня мужа.

2. «Ольга Георгиевна» (миф про Ольгу)

В тридцатые годы Софья запретила дочери принять предложение того, кого Ольга любила: социальное происхождение его было по тем временам опасно. А Софья не затем «маскировала» после семнадцатого года дворянство своего мужа, чтобы теперь иметь проблемы с зятем.
Ольга послушалась, а ее любимый уехал в другой город и там быстро женился – в пику отвергшей его невесте. Тогда и Ольга поспешила выйти замуж за будущего Лариного деда, пожалев недавно осиротевшего скромного Алешу.
Ольга днями была на работе, вечерами училась. Алексей, скучая, все чаще захаживал к сестре – той самой пирами славной красавице Полине. Он стал уже сутками там пропадать, когда Ольга, не желая разделить участь Веры, явилась к золовке и – раз и навсегда – извлекла мужа из «вертепа».
Рождение Ларисиной матери совпало с несчастным случаем, постигшим Алексея. Оставив работу по инвалидности, он занялся воспитанием дочки. Вкусно готовил, придумывал сказки и в одиночестве попивал.
Ольга же посвятила себя заработку и научной карьере.
Ее бывший жених раз в год бывал проездом в Москве и с некоторых пор всякий раз стал звонить Ольге. Они встречались на пару часов и, кажется, оба год жили этой встречей. Еще три раза Ольга отклоняла предложение любимого: потому что дети еще маленькие; когда дети выросли – потому что она не может бросить инвалида мужа; наконец, когда овдовела – потому что не хочет разбить жизнь другой женщины. Слишком порядочная была? Слишком гордая? Или слишком боялась?..
Последний «визит проездом» не застал Ольгу в живых.
«Миф про Ольгу» Лариса узнала позже, от матери. В детстве же видела бабушку в ее комнате, заваленной рукописями и книгами, в институте, где все ее знали, видела смеющейся в кругу студентов, табунившихся за седовласой обожаемой «Ольгой Георгиевной».

Почтенный образ бабушки Ольги не вязался как-то ни с семейной жизнью, ни тем более с легкомыслием любви в представлении Ларисы. Странно, что именно молодую бабку – в материнском изложении – все больше стала напоминать себе Лара с того дня, как вернула Сергея дочери.
«Положив на место» то, что, оказывается, плохо лежало, потому и было украдено у нее, Лариса спросила себя, как смогут они с мужем жить дальше. Неожиданным ответом стало то, что Лара затеяла писать диссертацию, до ночи пропадала по клиникам и библиотекам, стараясь как можно меньше с Сергеем пересекаться.
Сергей же охотно впрягся в домашние заботы, ощутив себя снова в своей тарелке. И начал время от времени навещать «вторую семью», боязливо скрывая это от Ларисы. Та знала и не отказывала себе в удовольствии иногда «пугнуть» мужа неожиданным проявлением осведомленности. Но боли уже не чувствовала: потерявши голову, по волосам не плачут. Явилась жалость: Сергей казался затравленным озябшим существом, жмущимся к родному очагу.

Утолив в себе жажду мстительной Гекаты, почти утешив негодующую Геру и, кажется, уже к Афине, целомудренной и рациональной, обратив внутренний взор, Лариса вдруг оглянулась на смертных – Анну, Зою, Нину…
Она подумала, что считанные годы в жизни этих женщин были отданы любви, а каждой долгий век был отпущен. Никто не знает, как провели они череду лет, какие иллюзии испытали, какие разочарования. Какие они проглотили обиды и какие мозоли натерли на их ладонях вожжи семейной упряжки…
Царственный блеск и твердая рука этих женщин, насмешливо взиравших на «физические» измены преданных мужей, – в каком огне закалились? «Земной любови недовесок», выражаясь стихом М. Цветаевой, гнал их в «цыганский табор», отказ «слезой солить» его и там приводил домой.
Лариса заподозрила, что, обойдя хоровод богинь, взглянув каждой в лицо, она опять приблизилась – только с черного хода – к наивному идеалу своей юности, образу «роковой женщины», манившему сияющим фасадом. Круг богинь замкнулся: в циничной Кибеле сквозило видение Геры (пробовавшей однажды родить дитя без Зевса), Геката скользила вослед Афродите, та милостиво сменяла Кибелу.
В каждой реальной женской судьбе танец богинь не прерывался. Лишь мифы, как старые снимки, являли застывшие па. Очередное рождение в мир все приводило в движение.
Утешительно всякое новое открытие, что земля бесконечно кругла, как замкнуто и коловращение образов нашей души. «Хоровод богинь» вселил в Ларису надежду на возрождение.

V . Миф назидательный

Чужая сказка

Вдоль чешской дороги стоят рядом одиннадцать простых деревянных крестов. Они поставлены там, по преданию, в память расстрелянного свадебного поезда. Дело было так: девушка вылечила раненного охотника и обещала стать его женой. Но изменила данному слову: собралась замуж за другого. Охотник не пощадил свою спасительницу: спрятавшись в лесу у дороги, он застрелил молодых после венчания, перебил восьмерых их родственников, а одиннадцатую пулю послал себе в сердце.

Когда я рассказала Ларисе эту легенду, мы обе уже знали, что она может быть только «чужой сказкой». Смерть, истребление рода разомкнут божественный хоровод. На «мертвый» миф некому будет смотреть из будущего. Никто в него не вдохнет жизнь.
Собственно, некому будет создать этот миф. Потому что связь жизни с мифологией – обратная причинно-следственной. Эта связь определяет зависимость прошлого от настоящего, а не наоборот.
Не бывает четко прописанного сценария и его реализации. Однако человек нуждается в сценарной интерпретации мифа, меняющейся в зависимости от жизненного опыта. Диапазон возможностей человека постепенно вскрывает в мифе соразмерный диапазон архетипических моделей. Узнавание происходит, как правило, постфактум, поэтому рискованно пророчить. Но обратить человека к мифологии – этнической ли, семейной – полезно: взгляд в вечное поможет организовать хаос настоящего в направлении будущего.
«Я почувствовала, как тени моих предков обступили меня почти осязаемым хранительным кругом, спасая от беспомощности перед лицом разразившейся беды», – написала мне Лариса после завершения наших с ней встреч.

Идеи Адлера о развитии личности как процессе преодоления исходного чувства неполноценности получили своеобразное продолжение в работах Э. Берна.

Люди появляются на свет беспомощными и полностью зависящими от своего окружения. Но ряд из них, назовем их Выигрывающие, успешно справляются с переходом от полной беспомощности к независимости. Другой тип людей - Проигрывающие (Неудачники, Лягушки) - с определенного момента начинают избегать ответственности за свою жизнь, привыкают к тому, чтобы манипулировать собой и другими, они жалеют себя и перекладывают ответственность за свою неблагополучную жизнь на других. Их типичное поведение - обвинение других и оправдание себя. Проигрывающие редко живут настоящим; они живут либо прошлым, сокрушаются: «Если бы только…» («Если бы только я женился на ком-нибудь другом», «Если бы только я родился богатым…», «Если бы только я имел другую работу…»), либо ждут волшебного спасения в будущем («Когда я разбогатею…», «Когда я окончу школу…», «Когда представится новая работа…»), либо боятся будущих несчастий («Что, если я сломаю ногу…», «Что, если меня не примут в институт…», «А вдруг я потеряю работу…», «А вдруг я допущу ошибку…»).

Их голова занята мыслями, не относящимися в данный момент к делу, поэтому неудивительно, что эффективное использование их способностей в реальной жизни затруднено и они сами провоцируют все новые и новые неудачи. Некоторые Проигрывающие говорят о себе как о преуспевающем, но тревожном; как преуспевающем, но попавшем в ловушку, или преуспевающем, но несчастном или совершенно измученном, даже больном. Проигрывающие Лягушки, даже указывая на какие-то положительные моменты своей жизни, всегда добавят вслух или про себя; «Но…» («У меня была бы в школе золотая медаль, но меня специально «засыпали»», «У меня интересная работа, но начальник - самодур», «Мы хорошо жили бы с мужем, но свекровь нам все портит», «Дети хорошие, но часто болеют»).

Большую часть времени они играют роли, притворяясь, манипулируя, расходуют энергию на сохранение масок, часто пряча свое истинное лицо. Они видят себя и других как бы в кривом зеркале, не доверяя людям, избегая взаимной близости или открытости. Вместо этого Проигрывающие пытаются манипулировать другими так, чтобы те поступали в соответствии с их ожиданиями, Их силы направлены на то, чтобы жить, следуя ожиданиям других, уступая другим, выступая в качестве Жертвы. Но, впрочем, Преследователь, Насильник, Нападающий - это просто другой полюс тех же Проигрывающих, но стремящихся замаскировать свое чувство неполноценности повышенной агрессивностью, жестокостью, «крутизной».

У детей в 7-8 лет развивается представление о своей ценности и ценности других, складываются психологические позиции. Если они касаются своего образа, люди решают: я - остроумный, я - глупый, я - сильный, я - ненормальный, я - славный, я - ужасный, я все делаю правильно, я лучше всех, я не заслуживаю того, чтобы жить (многое зависит от того, что слышал ребенок от родителей в свой адрес). Когда люди воспринимают психологические позиции относительно других, они определяются:

«Никто мне ничего не даст»;
«Люди чудесны»;
«Меня никто не любит»;
«Люди симпатичны»;

Наше отношение к жизни и к людям закладывается, как правило, с детства. Например, строгие родители внушали: «Жизнь - это джунгли, где каждый только за себя, поэтому хорошего от людей не жди. Пока человек не доказал, что он порядочный, держись от него подальше». Люди, имеющие такие убеждения, об этом не рассказывают, потому что не доверяют другим.

Или другой вариант, когда усталые и грустные родители учат: «Жизнь - сложная штука, и люди бывают разные. Не будь слишком доверчивым, присматривайся к другим. Убедишься, что хороший, - одно, а увидишь, что плохой, - тогда другое. А пока не разобрался, к себе близко не подпускай». Ребенок верит и не подпускает.

Каждая из этих установок обладает силой, организующей жизнь, и подтверждает саму себя. Например, если женщина говорит, что «все мужчины - сволочи», у нее будут и доказательства, и факты. Она говорит правду: действительно, все мужчины рядом с ней ведут себя как сволочи, но именно с ней. Она предполагает, что будет так, ждет этого и в итоге получает. Если вы верите людям и ожидаете от них хорошего, то, как правило, вам будет встречаться больше хороших людей, чем плохих, ваше позитивное поле притягивает первых и даже улучшает вторых.

В основном позиции бывают такими: я - хороший, я - плохой, другие - хорошие, другие - плохие, Комбинация их ведет к формированию четырех типов судьбы. Первый связан с позицией: «Я - хороший, другие - хорошие», Это психологически надежно, человек верит в себя и в людей, признавая и свою значимость, и значимость окружающих, он способен конструктивно решать собственные проблемы, будучи Победителем. Такой человек чувствует: «Жизнь стоит того, чтобы жить!»

Вторая позиция (и вторая судьба): «Я - плохой, другие - хорошие». Ее разделяют люди, чувствующие свое бессилие, неполноценность и бессмысленность существования. Эта позиция приводит их к отдалению от других людей, депрессии, неврозам, а в крайних случаях - к самоубийству. Некоторые из Неудачников пытаются компенсировать внутреннее чувство неполноценности, стремясь достичь успеха в карьере, в спорте, в сексе, в бизнесе, но каждый раз это всего лишь на время приглушает чувство неполноценности, а затем оно обостряется с новой силой. Человек с такой жизненной установкой чувствует: «Моя жизнь стоит немногого».

Сценарий - это постепенно развертывающийся жизненный план, который формируется еще в раннем детстве, в основном - под влиянием родителей. Этот психологический импульс толкает человека вперед, навстречу его судьбе, и очень часто независимо от его сопротивления или свободного выбора.

Проигрывающие Лягушки, даже указывая на какие-то положительные моменты своей жизни, всегда добавят вслух или про себя: «Но…» («У меня была бы в школе золотая медаль, но меня специально «засыпали»», «У меня интересная работа, но начальник - самодур», «Мы хорошо жили бы с мужем, но свекровь нам все портит», «Дети хорошие, но часто болеют»),

Большую часть времени они играют роли, притворяясь, манипулируя, расходуют энергию на сохранение масок, часто пряча свое истинное лицо, Они видят себя и других как бы в кривом зеркале, не доверяя людям, избегая взаимной близости или открытости, Вместо этого Проигрывающие пытаются манипулировать другими так, чтобы те поступали в соответствии с их ожиданиями. Их силы направлены на то, чтобы жить, следуя ожиданиям других, уступая другим, выступая в качестве Жертвы. Но, впрочем, Преследователь, Насильник, Нападающий - это просто другой полюс тех же Проигрывающих, но стремящихся замаскировать свое чувство неполноценности повышенной агрессивностью, жестокостью, «крутизной».

Когда люди воспринимают психологические позиции относительно других, они определяются:

«Люди дадут мне все, что я захочу»;
«Никто мне ничего не даст»;
«У людей и в мыслях нет делать добро»;
«Люди чудесны»;
«Меня никто не любит»;
«Люди симпатичны»;
«Каждый человек низок». (Тут тоже многое зависит от того, что говорили родители о других людях и как реально складывался жизненный опыт ребенка: больше хорошего или дурного он видел от родителей, знакомых, чужих людей.)

Наше отношение к жизни и к людям закладывается, как правило, с детства. Например, строгие родители внушали: «Жизнь - это джунгли, где каждый только за себя, поэтому хорошего от людей не жди, Пока человек не доказал, что он порядочный, держись от него подальше». Люди, имеющие такие убеждения, об этом не рассказывают, потому что не доверяют другим.

Или другой вариант, когда усталые и грустные родители учат: «Жизнь - сложная штука, и люди бывают разные. Не будь слишком доверчивым, присматривайся к другим, Убедишься, что хороший, - одно, а увидишь, что плохой, - тогда другое. А пока не разобрался, к себе близко не подпускай». Ребенок верит и не подпускает.

Возможен и третий вариант, когда добрые родители внушают: «Жизнь прекрасна. Конечно, бывают люди недобрые, но ты не ошибешься, если будешь открыт. Пока человек не доказал, что он плохой, считай, что он хороший, добрый, порядочный».

что будет так, ждет этого и в итоге получает, Если вы верите людям и ожидаете от них хорошего, то, как правило, вам будет встречаться больше хороших людей, чем плохих, ваше позитивное поле притягивает первых и даже улучшает вторых.

В основном позиции бывают такими: я - хороший, я - плохой, другие - хорошие, другие - плохие, Комбинация их ведет к формированию четырех типов судьбы. Первый связан с позицией: «Я - хороший, другие - хорошие», Это психологически надежно, человек верит в себя и в людей, признавая и свою значимость, и значимость окружающих, он способен конструктивно решать собственные проблемы, будучи Победителем, Такой человек чувствует: «Жизнь стоит того, чтобы жить!»

Вторая позиция (и вторая судьба): «Я - плохой, другие - хорошие». Ее разделяют люди, чувствующие свое бессилие, неполноценность и бессмысленность существования. Эта позиция приводит их к отдалению от других людей, депрессии, неврозам, а в крайних случаях - к самоубийству. Некоторые из Неудачников пытаются компенсировать внутреннее чувство неполноценности, стремясь достичь успеха в карьере, в спорте, в сексе, в бизнесе, но каждый раз это всего лишь на время приглушает чувство неполноценности, а затем оно обостряется с новой силой, Человек с такой жизненной установкой чувствует: «Моя жизнь стоит немногого».

Третья позиция возникает тогда, когда ребенок слышал и сам испытал больше плохого, чем хорошего, которое причинили ему родители или другие люди. Множество обид, несправедливость и трудные жизненные ситуации приучают его оценивать окружающих как плохих, при этом надеяться остается только на самого себя, значит: «Я - хороший, а другие - плохие». Если это так, то человек может либо страдать от своего окружения (позиция Жертвы), либо готов унижать, оскорблять, даже убивать других (позиция Преследователя) и считать, что «чужая жизнь стоит немногого».

Каждый человек еще в детстве, чаще всего бессознательно, думает о своей будущей жизни, как бы прокручивает в голове свои жизненные сценарии. Повседневное поведение определяется рассудком, а будущее индивидуум может только планировать, например, каким будет его супруг (супруга), сколько в их семье будет детей и т. п. «Сценарием считается то, что человек еще в детстве планирует совершить в будущем», - полагает Э. Берн.

Сценарий - это постепенно развертывающийся жизненный план, который формируется еще в раннем детстве, в основном - под влиянием родителей.

Этот психологический импульс толкает человека вперед, навстречу его судьбе, и очень часто независимо от его сопротивления или свободного выбора.

Образцы, предписания ребенок получает, когда слушает сказки, поет песни, смотрит мультфильмы, ставя себя на место героя, идет вместе с ним по жизни.

От 2 до 5 лет у него сформируется в общих чертах план жизни, в котором определены все важнейшие ее события: на ком жениться, сколько иметь детей, когда и от чего умереть, чему радоваться и чему огорчаться, как часто обижаться, как относиться к себе, к миру, к людям. Но самый важный выбор ребенка - предпочтение сценария с плохим или хорошим концом. Сценарий Неудачника закладывается такими сценами: «Ну что он вертится!», «Посмотрите, как он бледен!», «Ты простудишься!», «Не ори!», «Я от тебя уйду!», «Ты плохой» и пр. И соответственно в сказках из всех персонажей личностно близкими ему оказываются не любимая никем лягушка или любые энергичные злодеи (а то, что они плохо заканчивают, вполне понятно и приемлемо).

Сценарий Удачливого определяется сценами типа: «Иди, поиграем», «Разве он не прелесть?!», «Хороший мальчик», «Я в тебя верю», «Ты сильный и добрый», «Ты сможешь». И в сказках он - Принц, она - Принцесса.

Победители и Выигрывающие отличаются тем, что для них самым важным в жизни являются не достижения, а аутентичность (возможность быть самим собой), для них главное - реализовать свою индивидуальность, они ценят ее в других. Они не посвящают свою жизнь фантазиям о том, кем они могли бы быть. Будучи самими собой, они не заносятся, не предъявляют претензии, не манипулируют другими. Они не боятся самостоятельно мыслить, но и не претендуют на то, что имеют ответы на все вопросы. Они прислушиваются к мнению других, оценивают сказанное ими, в то же время приходя к собственным умозаключениям. Выигрывающие не изображают из себя беспомощных и не играют в обвинителей. Они принимают ответственность за собственную жизнь. Конечно, иногда случается, что они теряют почву под ногами и терпят неудачи, однако, несмотря на все препятствия, не утрачивают главное - веру в себя.

Выигрывающие умеют быть непосредственными: у них нет жесткого предопределенного образа действия, они изменяют свои планы, когда того требуют обстоятельства. Победители испытывают интерес к жизни и получают удовольствие от работы, игр, от других людей, от природы, пищи, секса. Свободно наслаждаясь жизнью, они могут и откладывать удовольствия, дисциплинировать себя в настоящем ради получения удовольствия и успеха в будущем. Даже сталкиваясь с бедствиями, Выигрывающие не считают себя бессильными, не настраиваются на неудачу, а, наоборот, живут, чтобы сделать мир вокруг себя хотя бы немного лучше. Каждый может стать значительным, думающим, осознающим, творческим человеком - продуктивной личностью. Победителям надо только поставить перед собой цель стать таким - способным выигрывать в жизни. Добиться этого можно только сознательно и целеустремленно.

Под выбранный сценарий человек неосознанно начинает подбирать соответствующих людей и такие же обстоятельства. Важнейшие сцены будут репетироваться во все более развернутом виде до тех пор, пока не станут частью характера и судьбы этого человека.

Сценарий определит его важнейший выбор, способ жизни, жизнь. Например, исполнитель роли Жертвы будет попадать в многочисленные ситуации, где его обижают, недооценивают, угнетают, унижают, даже насилуют, причем неосознанно он часто может сам создавать, провоцировать эти ситуации всем своим видом, поведением.

Психологические позиции зависят также от пола. У каждого из нас две оценки себя: одна - общая, а другая - связанная с полом. Иногда они близки, иногда различаются. Например, некоторые люди придерживаются относительно своей учебно-профессиональной деятельности позиции «Я - хороший», но относительно себя как мужчины или женщины - «Я - нехороший, некрасивый, Я никогда не стану настоящим мужчиной/женщиной». Например: «Я преуспевающий бизнесмен (или ученый, или хороший специалист), но терплю фиаско как мужчина, особенно в своей семье»; или: «Я достигла самых высоких деловых успехов, но не чувствую себя женщиной». Некоторые люди считают, что один пол - хорош, а другой - плох. Например: «Мужчины умны, а женщины глупы», «Мужчины порочны, а женщины чисты», «Женщины милы и нежны, а мужчины - тираны», «Женщинам доверять нельзя» и т. п. Приняв психологическую позицию, человек старается укрепить ее, чтобы сохранить свое восприятие окружающего мира. Она становится его жизненной позицией, жизненным сценарием.

Этот процесс можно представить следующим образом:

Переживания - Решения - Психологические позиции - Сценарий, подкрепляющий поведение.

Таким образом, жизненные сценарии основываются в большинстве случаев на родительском программировании. Таким образом родители передают детям свой опыт, все то, чему они научились (или думают, что научились). Если взрослые - неудачники, то и программируют неудачников. Если победители, то соответствующим образом определяют судьбу своего ребенка. И хотя результат предопределен родительским программированием в добрую или дурную сторону, ребенок может избрать свой собственный сюжет.

Согласно концепции транзактного анализа Э. Берна, сценарий предполагает:

родительские указания;
подходящее личностное развитие;
решение в детском возрасте;
действительную «включенность» в какой-то особенный метод, несущий успех или неудачу.

В отрочестве человек сталкивается со множеством людей, но он интуитивно ищет тех партнеров, которые сыграли бы роли, предполагающиеся его сценарием (они это делают, ибо ребенок также исполняет роль, соответствующую их установкам). В это время подросток дорабатывает свой сценарий с учетом окружения.

Если сценарием считается то, что ребенком планируется совершить в будущем, то жизненный путь - это то, что происходит в действительности.

В какой-то степени он предопределен генетически (см. концепцию виктимологии Ч. Тойча), а также сценарием, который создают родители, и различными внешними обстоятельствами. Болезни, несчастные случаи, война могут сорвать даже самый тщательный, всесторонне обоснованный жизненный план. То же случается, если «герой» вдруг окажется «включенным» в сценарий какого-нибудь незнакомца - например, хулигана, убийцы, автомобилиста-лихача. Комбинация подобных факторов может закрыть путь для реализации определенной линии и даже предопределить трагичность жизненного пути.

Существует немало сил, влияющих на человеческую судьбу:

родительское программирование, поддерживаемое «внутренним голосом», который древние звали «демоном»; конструктивное родительское программирование, подталкиваемое течением жизни;
семейный генетический код, предрасположенность к определенным жизненным проблемам и способам поведения; внешние силы, все еще называемые судьбой;
свободные устремления самого человека.

Продуктом действия этих сил и оказываются разные типы жизненного пути, которые могут смешиваться и вести к тому или иному типу судьбы: сценарному, несценарному, насильственному или независимому. В конечном же счете судьба каждого человека определяется им самим, его умением мыслить и разумно относиться ко всему происходящему в мире. Человек сам планирует собственную жизнь. Только тогда свобода дает ему силу осуществлять свои планы, а сила - свободу осмысливать их, и если надо - отстаивать их или бороться с планами других.

В сценарном анализе психотерапевты называют победителей Принцами и Принцессами, а неудачников - Лягушками. Задача анализа состоит в том, чтобы Лягушки превратились в Принцев и Принцесс. Для этого психотерапевт должен выяснить, кто представляет в сценарии пациента хороших людей или злодеев. Далее уточнить, каким победителем способен быть пациент. Он может сопротивляться своему превращению, так как, возможно, идет к психотерапевту совсем не для этого. Может быть, он хочет стать храбрым неудачником. Это вполне допустимо, ибо, оказавшись бравым неудачником, он почувствует себя удобнее в своем сценарии, тогда как, превратившись в победителя, должен будет отказаться от сценария и начинать все сначала. Этого люди обычно опасаются.

Таблица 5.7

Развитие личности (по Э. Берну)

Исходное состояние ребенка	Внешние факторы воздействия	Тип психологической позиции и тип личности, варианты ее судьбы
	В детстве у ребенка чувство зависимости от других, беспомощности, неполноценности (Лягушка, «Я плохой», «Проигрывающий»), Типичное состояние Лягушки: обвинение других (Преследователь); самооправдание (Жертва); манипуляция собой и другими; попытка скрыть свое настоящее лицо.	«Я -нехороший + Другие - хорошие» = комплекс. Чувство неполноценности: пассивный неудачник (зеленая Лягушка, чье кредо - «Моя жизнь немного стоит»); стремление добиться превосходства с помощью каких-либо предметов (модной одежды, роскошной автомашины и т. п.); желание стать лучше, добившись успехов в карьере, спорте, сексе (внешнее превосходство).
	Отверженность ребенка; противоречивое поведение родителей; жесткие наказания	«Я - нехороший + Другие - плохие = полная безнадежность (серая Лягушка, чье кредо - «Жить вообще не стоит!»). Неудачи, алкоголизм, наркотики, самоубийства.
	Побои, жестокое обращение с ребенком; избалованность детей	«Другие - плохие, а Я - хороший» (кредо - «Чужая жизнь немного стоит!»). Варианты поведения: Жертва («Все плохие, а Я хороший, меня все обижают»); желание делать больно другим: стремление к агрессии - словесной (критика других) либо физической (вплоть до убийства); желание распоряжаться другими: стремление к власти.
	Позитивные воздействия: утверждения взрослых о положительных качествах ребенка; принятие ребенка таким, каков он есть; усилия самого человека по самосовершенствованию; признание человеком своих прав и прав других; стремление быть самим собой; принятие ответственности за свою жизнь; стремление сделать жизнь вокруг себя лучше; продуктивный подход к неудачам («Если не получилось, как найти другой способ решения проблемы?»); заинтересованность в благополучии других, в сотрудничестве с людьми	«Я - хороший, Другие - хорошие, жизнь - хороша» (Принц, Выигрывающий, чье кредо - «Жизнь стоит того, чтобы жить!»). Стать Выигрывающим можно только в случае сознательности и целеустремленности.
	Переживания детей ведут к принятию ими решений, определению психологических сценариев и, как следствие, - реальной судьбы	Реальная судьба (жизненный путь) - происходящее в действительности. Она определена сценарием, генетическим кодом, внешними обстоятельствами, решениями человека.

Сценарий - то, что человеком в детстве планируется совершить потом. Он определяет, чему радоваться и огорчаться, как относиться к себе и другим, на ком жениться и сколько иметь детей, когда и от чего умереть, хороший или плохой конец.

Общий план жизни формируется в раннем детстве (от 2 до 5 лет) под влиянием:

родительского программирования (слов, предписаний, инструкций, образцов поведения родителей);
сказок, мультфильмов, книг;
решений, принимаемых на основе переживаний;
формирующейся психологической позиции.

Под выбранный сценарий человек неосознанно подбирает соответствующих людей, ситуации и обстоятельства.

Реальная судьба (жизненный путь) - происходящее в действительности. Она определена сценарием, генетическим кодом, внешними обстоятельствами, решениями человека. От этого и зависит тип судьбы: сценарный или несценарный.

Как уже отмечалось, возможны четыре основных жизненных сценария . Напомним их:

«Я - хороший, все Они - хорошие, жизнь - хороша»; сценарий Победителя.
«Я - плохой, Они - плохие, жизнь - плоха»; сценарий Побежденного, неудачника.
«Я - хороший, но Они - плохие, жизнь - плоха»; сценарий Озлобленного пессимиста.
«Я - плохой, а Они - хорошие»; сценарий Комплекса неполноценности. Жизненный сценарий оказывает влияет на те жизненные позиции, которые проявляет человек в карьере, работе, в браке, в сфере человеческих взаимоотношений. Они могут быть позитивными, негативными, всего выделяют семь вариантов жизненных позиций (рис. 5.2).

Идеализация действительности - это позиция новичка. Для нее характерны ожидание, энтузиазм, вера в то, что буквально все пойдет хорошо (типична для начального этапа карьеры, при вступлении в брак).

Когда у человека возникает осознание углубляющегося разрыва между преувеличенными ожиданиями и желаниями, с одной стороны, и реальными обстоятельствами - с другой, его начинают посещать чувства беспокойства и тревоги, он задает себе вопросы: «Что, в конце концов, происходит? Куда я качусь?» Это типичные признаки крушения надежд.

Наступает период, полный тревоги и нерешительности, вызванный растущим страхом перед тем, что дела пойдут дальше хуже, чем ожидалось. Продолжающееся разрушение надежд (происходящее, кстати, нередко всего лишь из-за ложных страхов и собственной нерешительности) приносит все большее чувство тревоги, раздражения, гнева, желание активного бунта, протеста, суть которого можно выразить примерно в следующих словах: «Думаю, мне придется заставить их тут все поменять, раз никто не решается это сделать». В основе этой позиции неповиновения лежат гнев и вызов. Она проявляется двояко: скрыто и явно. В любом случае не является конструктивной, однако скрытое неповиновение оказывается особенно непродуктивным в долгосрочной перспективе.

Уход от дел как жизненная позиция формируется, когда человек чувствует, что больше не имеет смысла даже пытаться как-то изменить ход вещей. Часто люди поступают так на работе или в семье, физически продолжая якобы принимать участие в деятельности. Люди, занявшие такую позицию, как правило, становятся брюзгливыми, мстительными, предпочитают одиночество, увлекаются спиртным, легко раздражаются, усердно выискивают у окружающих недостатки. Описанная жизненная позиция чревата серьезными последствиями не только для того, кто ее придерживается, но и для окружающих: она может стать заразной болезнью, причем помочь может лишь другая жизненная позиция.

Люди прибегают к осознанию, когда возникает чувство ответственности и желание изменить что-то в себе. Следует отдавать себе отчет в том, кто вы есть на самом деле, и осознавать реальную возможность того, что дела пойдут совсем плохо, если не изменить что-то в самом себе.

Решительность - активная жизненная позиция. Человек решается реально действовать в выбранном направлении, возникает душевная бодрость, снимающая стресс, ощущается прилив сил, энергии.

Убежденность приходит к нам, когда мы перестаем ожидать совершенства от своей работы, семейных отношений, от взаимодействия с окружающими и тем не менее хотим, чтобы дела наши шли хорошо. Появляется активное, постоянное желание улучшать существующее положение дел. Работа становится выполнимой, а человеческие отношения - продуктивными, когда мы сознательно отказываемся от «неба в алмазах» и плечо к плечу с другими идем к поставленным целям.

Последовательность , в которой жизненные позиции объективируются у разных людей, не является раз и навсегда установленной. Однако так или иначе они оказывают совершенно определенное влияние на все, что делает тот или иной человек.

Позиции и ценности (то, что наиболее важно и значимо, что необходимо для удовлетворенности жизнью) у людей различны, отчего неодинакова и сама их жизнь. Чтобы установить контроль над своей жизнью, человеку необходимо проанализировать выбранную им жизненную позицию, цели.

Ответьте на такие вопросы:

Какова моя позиция в настоящий момент? (Для каждой сферы жизни: работы, семьи, неформального общения.)
Какова была моя жизненная позиция в каждой из этих трех сфер на протяжении последних двенадцати месяцев?

Обсудите ответы на эти вопросы с кем-нибудь из тех, кто хорошо вас знает и способен открыто не согласиться с вами. Так вы точнее оцените реальное положение вещей. Затем покажите стрелкой, какую жизненную позицию вы хотели бы занять в будущем (рис. 5.3).

Проанализируйте расхождения между прежними ожиданиями, реальностью и надеждами на будущее:

Перечислите все ваши прежние ожидания (все, на что вы надеялись прежде).
Оцените ваше настоящее положение.
Укажите по пунктам, чего вы ждете (чего бы вам хотелось) от будущего.
Определите для себя, возможно ли скорректировать ваши надежды и изменить нынешнюю и будущую ситуацию. Особо отметьте те изменения, которые вам действительно посильны.
Обсудите эти предполагаемые изменения с вашим хорошим другом.
Отсчитайте в своем календаре 30 дней и распишите по дням, какие цели вы перед собой ставите:
- напишите себе на завтра: «Работать с полной отдачей сил»;
- напишите себе на послезавтра: «Беззаветно верить в достижимость поставленной цели»;
- напишите себе на третий день: «Моментально определять необходимые компоненты успеха»;
- напишите себе на четвертый день: «Действовать решительно и творчески»;
- напишите эти же слова в том порядке, в каком вам самим это покажется наиболее разумным, на все остальные дни этого месяца.
Реализуйте намеченное. Если вам требуются, на ваш взгляд, дополнительные силы и ресурсы, чтобы выполнить намеченное, обратитесь к психологу, он может вам помочь мобилизовать сознательные и бессознательные ресурсы вашей психики (в психологии разработаны для этого специальные приемы).

Что может сделать человек, который хочет освободиться от отрицательных эмоций, от проявлений Жертвы (согласно советам практического психолога Н. Козлова):

Надо знать, что унылая физиономия и сутулая осанка не только отражают настроение человека, но и активно формируют это унылое настроение. Но пока вы не согнулись физически, вы не согнулись душевно. Так выпрямитесь, приподнимите голову. В йоге есть прекрасный образ: «Представьте, что у вас на темечке есть маленький крючок, за который вас постоянно кто-то тянет вверх». Почувствуйте это, и у вас всегда будет прямая шея, гордая посадка головы, ходить станет легче, и уныние испарится.
Научитесь расслабляться. Полностью расслабившийся человек «стирает» все отрицательные эмоции. Овладевайте аутотренингом, релаксацией.
Улыбайтесь. При серьезном выражении лица напряжены 17 мышц, а при улыбке - 7. Физиологически смех - это вибрация и массаж, снимающие напряжение. Душевная улыбка поднимает настроение вам и окружающим. Ищите поводы для нее, провоцируйте улыбку и улыбайтесь в душе.
Следует знать, что за плохим настроением, неуверенностью, беспредметной тревогой и страхом стоят, как правило, невидимые внешне напряжения гортани, глотки, диафрагмы и брюшного пресса. Вы не можете снять это прямым расслаблением мышц, но здесь могут помочь специальные типы дыхания. Например, чтобы освободиться от страха, гнева, тревоги и других эмоций, сделайте «собачье дыхание» - быстрое, поверхностное, горлом, через рот. Несколько минут такого дыхания - и ненужные эмоции сбрасываются. Если этого недостаточно, нужно добавить «вибрации на вдохе». Дышите по системе йоги, потом задержите воздух на вдохе и сделайте несколько (до 10) раз движения диафрагмой туда-сюда. Так происходит массаж внутренних органов и ослабляется напряжение там, где иначе добиться расслабления не удается.
Следует знать, что наши болезни, депрессии, жизненные ошибки обусловлены неосознаваемыми комплексами, психологическими травмами, которые когда-то мы вытеснили из сознания в свое бессознательное. Эти «гнойники нашей психики» исподволь отравляют нашу жизнь, и, чтобы от них избавиться, потребуется психотерапевтическая помощь. Методы ребефинга, психоанализа позволяют оздоровить нашу психику, наше тело, нашу жизнь.
Ведите здоровый образ жизни. Уставший и больной тоже может держать себя в оптимальном психологическом состоянии, но это дается ему труднее. Больной зуб может перевесить самую позитивную философию; но и поющее тело - неплохой аргумент против многих проблем. Чаще именно в здоровом теле - здоровый дух.
Научитесь отделять свое Я от переживаемого состояния. Человек, погруженный в свое состояние, не может управлять собой. Чтобы чем-то управлять, надо быть «не-этим». Отделите себя от своих эмоций, поймите, что они и вы - не одно и то же. Вы и ваша обида - это две разные сущности: но только тогда, когда вы об этом вспомнили. Это очень практично: в следующий раз, когда вы разозлитесь или обидитесь, мысленно удалитесь от себя и посмотрите на свою злость со стороны. Обратите внимание, что вы - это не злость. И она потихоньку угаснет. Не старайтесь даже ничего исправить: просто смотрите на то, что происходит с вами и в вас, замечайте, осознавайте это. И все, что необходимо, произойдет само. Без борьбы. Ненужные вам эмоции угаснут.
Помните: побеждает подготовленный. Если вы не учитесь саморегуляции заранее, не практикуете ее (пусть по мелочам) ежедневно, в критический момент вы окажетесь несостоятельными.
Не разрешайте себе впадать в плохое настроение. Вы готовы расстроиться? Стоп! Прежде спросите себя: «Зачем переживать плохое?» Попробуйте даже в неприятной ситуации найти какие-то плюсы, пользу. О плохом и трудном забывать не нужно, но принимать близко к сердцу стоит не мрачное, а светлое. Цените, радуйтесь тому светлому, что есть в вашей жизни или в данной ситуации. Часто о хорошем человек просто знает, помнит его, а плохое не просто видит, но и активно переживает. А можно наоборот? Не только можно, но и нужно!
На мелочи реагировать стыдно! Чтобы мелочи не спутать с чем-то другим, успокойтесь. Сосчитайте до десяти, отдышитесь, постарайтесь отвлечься. Если можете просто лечь спать, сделайте это - «утро вечера мудренее». Спросите себя: действительно ли велик ущерб? Как бы расценил происшедшее спокойный мудрый человек?
Не переживайте, а действуйте. Ваши переживания проблему не решают. Если есть малейший шанс исправить ситуацию, используйте его. Займитесь делом. Иногда обстоятельства бывают сильнее нас, и мы терпим поражение. Откройте глаза на худшее и примите его. Вы сможете жить и без этого? А если этого у вас вообще никогда не было? Можно ли быть счастливым и в данной ситуации? Скажите себе: «Это произошло». Что теперь делать, как выйти из ситуации с наименьшими потерями? И займитесь любым делом. Действие - один из лучших способов успокоиться. Делайте что хотите, только не кисните.
Прежде чем стараться привлечь внимание окружающих к себе, научитесь привлекать свое внимание к окружающим, проявляйте добрый интерес к людям, старайтесь понять другого человека. И разрешите другому быть Другим. Не старайтесь переделать его, даже якобы в его интересах. Старайтесь не влиять - даже замечаниями и советами, пока вас не попросят об этом или пока не встанет вопрос о жизни и смерти. «Живите и жить давайте другим». Конечно, оценки окружающих учитывать надо, когда вас пытаются переделать, высказывая о вас отрицательные мнения, но нельзя становиться рабом чужих оценок, иногда важно уметь спокойно переносить отрицательное или равнодушное отношение людей к себе.
Успех личностного самосовершенствования более выражен, когда применяется комплексный подход:
- Осознание своей психологической позиции, жизненного сценария, ранних детских переживаний, обусловливающих особенности вашей личности и поведения. Коррекция этих факторов возможна на основе психологических методов, к которым относятся: транзактный анализ, психоанализ, ребефинг, гештальт-терапия, самоанализ. Крайне полезна помощь психолога, психотерапевта.
- Переосмысление своей жизненной философии, переоценка ситуации, выработка плана действий по ее преобразованию.
- Если изменение данной конкретной ситуации невозможно, надо переключиться на другие виды деятельности, достаточно приятные для вас и дающие шансы на успех, либо постараться найти плюсы в реальном положении дел («что ни делается, все к лучшему»).
- Устранить или ослабить отрицательные эмоции (метод отделения своего Я и эмоций; аутогенная тренировка с формулами самовнушения: «Я спокоен. Мое настроение улучшается. Я уверен в своих силах. Я бодр, энергичен»),
- Ослабить мышечное напряжение и зажимы (методы релаксации, аутогенной
- тренировки, самогипноза, ребефинга, медитации).
- Нейтрализовать «гормоны стресса» (физиологические вещества - гормоны (адреналин, норадреналин и др.), циркулирующие в крови человека во время и после стрессовых ситуаций, неудач, конфликтов, эмоциональных событий и психотравм). Лучший способ нейтрализации гормонов - посильная мышечная, физическая нагрузка: длительная пешая прогулка, спортивные упражнения, физический труд на даче или в доме.
Человек многомерен, во всяком случае, всегда присутствуют три грани:
- «человек объективный»: какой он есть в действительности;
- «человек внутренний»: каким он себя видит, чувствует;
- «человек внешний»: как он себя подает, какое впечатление производит. Каким вас будут видеть? Таким, каким вы себя преподнесете. Можно перефразировать известную пословицу: «Провожают по уму, а встречают по одежке и манере держаться». Держите себя так, чтобы люди имели основания относиться к вам с уважением.
Один человек живет среди людей легко, не напрягая окружающих и не дергая себя, а другой с удивительной регулярностью мучается, страдает и, самое главное, устраивает то же самое людям вокруг. Что делает их жизни такими разными? Взгляды на взаимоотношения с людьми, которые берутся за основу и воспроизводятся год за годом. Разная философия дает разное качество жизни. Может, жизненная философия, кодекс взаимоотношений человека-Принца покажутся вам более привлекательными, чем демонстрируемые вами раньше.

Кодекс взаимоотношений:

Я свободен, я не являюсь собственностью ни родителей, ни близких, ни любимых. Я пришел в этот мир вовсе не для того, чтобы соответствовать чьим-то ожиданиям. Но и другие не обязаны соответствовать моим ожиданиям. Все они свободны. Никто - ни родители, ни любимые - не являются моей собственностью.
Мне никто ничего не должен. Если кто-то мне что-то сделал или сказал хорошее (хотя бы попытался это сделать), я ему благодарен. Не сделал - я не буду на него в обиде. Я стараюсь совершать добрые дела, но если я что-то кому-то не сделал (не смог или не захотел), я не должен мучить себя чувством вины. Обвинять и мучить себя столь же глупо и безнравственно, как мучить и обвинять других.
Если мы живем рядом или делаем общее дело, мы должны друг другу только то, о чем договорились. Если у человека неудачи или неприятность, из-за которой он даже крупно подвел меня, он не станет для меня виновным, а всего лишь пострадавшим: он ведь сделал это неспециально. Если человек подвел меня потому, что не заботился о моих интересах, это огорчительно; но, с другой стороны, нет людей, которые обязаны заботиться о моих интересах; если я устрою скандал, то не думаю, что после этого они вдруг будут заботиться обо мне больше. Скандалы и обиды для меня исключены.
Тот, кто обманул меня, по-видимому, не мог позволить себе быть честным: у него не хватило для этого сил или благородства. Он нищий. Так за что же его осуждать? А если обман наглый, значит, этот человек живет по другим правилам жизненной игры. У меня такие же основания презирать его, как у него - меня за мою недалекую честность или доверчивость.
Если меня обманул близкий человек, возможно, виноват я сам: ведь обычно врут тому, кому опасно говорить правду. Виноват не врущий, а отбивающий у человека желание говорить правду. Человек, оставивший меня в беде, наверняка имел для этого веские причины (никто ведь не хочет быть сволочью), у него тысяча оправданий - попробую его понять.
Душевно здоровый человек униженным и оскорбленным быть не может. Воля любого - сказать что-то в наш адрес, наша же воля - принять это или не принять. Если вам это не нужно или у вас нет оснований верить этим людям, с какой стати вы впускаете их слова к себе в душу? То, что говорится о вас, или правда, или ложь. На правду обижаться глупо, на ложь - глупо вдвойне. Нет таких случаев, когда обиды бывают оправданными, а обида имела бы смысл. Всегда легко ответить на вопрос «Почему я обиделся?», но невозможно сказать: «Зачем я это делаю? Какой результат от этого я получу в действительности?» А результат от наших обид бывает нулевым или вовсе отрицательным.